Тайный папа для двойняшек (СИ)

Выбежала из квартиры, долго бродила вдоль цветущих улиц, пошла в место, где всегда находила утешение — в театр.

— Можно я тут немного посижу? — спросила у Ларисы Ивановны, которая стояла возле гардеробной и перебирала буклеты. Когда первый раз услышала ее должность — капельдинер, стало немного смешно.

Лариса Ивановна с модной завивкой и аккуратным маникюром цвета бордо всегда оставалась в театре «до последнего». Она недавно вышла на пенсию, в связи с этим у нее появилась куча свободного времени. Возможно, поэтому она приходила раньше, уходила позже всех. От коллег я как-то слышала, что она живет одна с котом Тишкой и кроликом Васькой.

Она перевела на меня взгляд и взволнованно спросила:

— Конечно! Ты такая бледная. Что-то случилось?

— Я просто… Посижу и все.

— Ну посиди. А я пока чай сделаю. И блинчики с мясом, сегодня жарила перед работой. Взяла с собой. Пойдем, попьем чайку? Чего сидеть тут, как три тополя на Плющихе.

В пыльной, плохо освещенной комнате, где свалены старые реквизиты, стояли стол, пара стульев. Рядом на полках тарелки, алюминиевые бидончики для молока (как при СССР), сковородки, обувь, канделябры и широкие шляпы с перьями. А еще маленькая лесенка, старая клетка для птиц, свисавшая с потолка. В этой небольшой подсобке столько всего поместилось. Наверное, это талант — так умещать предметы.

Она подстелила на стол газету и расставила кружки.

— Лука Изосимович, режиссер ваш, уехал.

— Я знаю.

Она удивленно посмотрела на меня.

— Я думала, ты к нему.

— Нет, я так просто…

Она протянула мне аккуратно свернутый в трубочку блинчик, а я почувствовала, как тошнотворный ком подкатывает к горлу. Прикрыла рот ладонью. Где? Где? Где же тут уборная?

— Моя ты хорошая! Так ты что, ребеночка ждешь?

Глава 19

Наверное, если бы не Лариса Ивановна, не знаю, справилась бы я сама со всем этим... Так много всего навалилось. Не успела разгрести одну проблему, как следом другая. Даже не знаю, от чего мне больнее. От тех вещей, которые происходили вокруг, или от того, что сейчас творилось в душе. Скорей всего, мы все по-разному реагируем на такие разрывы в жизни. Некоторым хочется закупориться и не выползать из своего панциря, другим — рассказать целому свету о своей тревоге. Я же в каком-то замешательстве, легком помутнении. Единственная новость, которая меня окрыляет — это новость о моей беременности.

«Тоска за тоской прожигает сердце дотла. Испепеляет, будто раскаленная магма» — ну это я так, навеяло что-то.

Последующую неделю оставалась у Ларисы Ивановны. Не то чтобы мне хотелось ее беспокоить своим присутствием, но она так настаивала, так слезно просила, что я невольно согласилась.

В ее двухкомнатной, скромно обставленной квартире уютно и светло. Просторный зал, пол которого устелен ворсистым ковром. Большая полка с книгами, на стенах — вышитые бисером иконы.

— Мое хобби, — сказала она и указала на настоящий шедевр ручной работы. Затем взяла на руки пушистого серого кота и почесала его за ушком. Он довольно мурлыкал, шевелил усами и неодобрительно смотрел на меня.

А затем прошла еще неделя. Лариса Ивановна пекла пироги с капустой и постоянно интересовалась моим самочувствием. Понимала, в какой-то степени пренебрегаю ее радушием, все равно нужно возвращаться домой.

— Ты можешь остаться столько, сколько тебе нужно, — ответила, когда я сообщила о своем решении.

— Спасибо вам за все! Вы так добры ко мне.

— Я одинокая старая женщина, что мне еще остается, — сказала и улыбнулась в ответ.

— Ничего вы не старая.

Она обиженно махнула рукой в мою сторону.

* * *

Наверное, это тот самый случай, когда домой лучше бы не возвращалась.

Когда понимаешь, что ключ от квартиры не походит к замку. Пытаешься провернуть его раз, второй, третий, а он не проворачивается.

Что происходит? Это что шутка? Розыгрыш?

Однажды наш режиссер спросил: «Вот вы возвращаетесь домой, а дверь не открывается. Ваши действия?» И тут выстроенные в ряд актеры, в том числе и я, паникуют. В недоумении начинаем просовывать руки в карманы брюк, джинсов, копошиться в сумочках, доставая оттуда фантики из-под конфет, магазинные чеки, прокомпостированные билеты, у кого-то завалялся билет с предыдущего спектакля. Мы шерстили свои карманы в поиске того самого нужного ключа, но его там не было и не будет. Похожая ситуация происходила сейчас со мной. Мой ключ оказался не совсем моим ключом.

Начинала думать, у кого из соседей может быть телефон слесарей. А потом двери моей квартиры открыл тот самый мужчина. Широкие плечи, лицо гладко выбрито, стрижка под ноль. Кожа светлая-светлая, словно он никогда не загорал. На шее массивная золотая цепь. Он прищурил маленькие серые глазенки и с недовольством посмотрел на меня.

Да-да, кажется, я его видела! Это тот самый мужчина в плаще. В последнюю нашу встречу он так спешил, когда выходил из квартиры. Я обратила на него внимание, так как он не был похож на одного из маминых дружков. И откуда у него ключи? Неужели она дала ему запасные. Зачем? Это его она называла сыном? Ничего не понимаю… Одни лишь вопросы.