Тайный посол. Том 1

Они подбежали к причалу, отвязали челн побольше. Вместо весел вырубили длинные шесты. Но вдруг настороженный слух уловил глухой стон. Потом послышался топот ног. Беглецы замерли, притаились за кустами. Не сомневались, что по их следам идет погоня. Выплывать на середину реки было опасно, и Арсен держался руками за ветви, хорошо защищавшие их от постороннего взгляда.

Кто-то быстро приближался. Под ногами шелестела трава, трещали сухие ветки.

Якуб прикрыл лицо Исмета кауком, чтобы стон раненого не выдал их. Яцько сжал в руке ятаган. Златка съежилась, дрожа от ночной прохлады и страха. Только Арсен, уловив острым слухом, что идет кто-то один с тяжелой ношей, спокойно ждал, пока неизвестного поглотит ночная тьма.

Но неизвестный остановился за кустом как раз напротив лодки и пробормотал что-то неразборчиво. Арсен подумал с досадой, что придется, должно быть, отправить непрошеного гостя к чертям в пекло.

Держась левой рукой за ветку, начал осторожно вытягивать из ножен саблю. Но за кустом послышались знакомые голоса:

– Брось меня здесь, пан Мартын. Не тащи… Я уж не жилец на белом свете… Спасайся сам, пока не поздно…

– Э, пан Квочка, это было бы не по-рыцарски, – прогудел в ответ Спыхальский. – Разрази меня гром, если я оставлю товарища в беде!

– И сам погибнешь – и меня не спасешь…

Арсен убрал саблю в ножны и, облегченно вздохнув, позвал шепотом:

– Сюда, пан Спыхальский, сюда! Спускай раненого в лодку.

– О Матка Боска! – воскликнул пан Спыхальский. – Ты чуешь, пан Квочка? Там наши! Теперь мы спасены!

На берег вышел, сгибаясь под тяжелой ношей, мокрый от крови и пота поляк. Арсен принял у него раненого, положил на дно лодки.

– Быстрее садись, пан Мартын! Отплываем.

Спыхальский сел на лавочку. Арсен и Якуб сильно оттолкнулись от берега, и лодка, подхваченная стремительным потоком, выплыла на середину реки.

Фелюга в море

Целые сутки плыли без отдыха. Только на второй день, когда одолел голод, причалили к берегу возле какого-то небольшого селения, и Якуб купил несколько десятков сухих ячневых коржей и круг овечьего сыра.

На третий день похоронили в водах Кызыл-Ирмака Исмета. А на восьмой – добрались до заболоченного, заросшего тростником устья, напомнившего Арсену необозримые днепровские плавни. Тяжелое зеленое море болотной растительности весело хлюпало под порывами свежего ветра. Стаи разноцветных птиц носились над бескрайними просторами зарослей. На тихих плесах и в мутных заводях лениво сновали неповоротливые рыбачьи лодки.

Поздно вечером подгребли к одному из островов, намытых морским прибоем и речными наносами. Еще издалека Арсен заметил в узкой протоке белый парус фелюги и направил к ней лодку.

На берегу пылал огонь. Вкусно пахла вареная рыба. Вокруг костра сидели рыбаки и ели из казанка ароматную уху. В темноте они не заметили лодки, что тихо причалила к их фелюге.

Беглецы молча взобрались на судно и оттолкнулись от берега. Наклонившись на левый борт, фелюга скользнула в протоку, соединявшую устье реки с морем.

Только тогда послышался пронзительный крик рыбаков, но вскоре он растворился в шуме прибоя.

Арсен стоял у руля, и радость переполняла его. Перед ним открылся путь на родину! Время, проведенное в неволе, казалось тяжелым сном, который прошел безвозвратно. Теперь он хотел только одного – попутного ветра и удачи. А там…

Фелюга шла резво. Поскрипывали снасти, гудел парус. Порывистый ветер все дальше и дальше гнал судно от чужих мрачных берегов.

Два дня прошли без происшествий. Несколько кораблей, встретившихся беглецам, не обратили на них внимания и проплыли мимо. В трюме было вдоволь воды в бочках и вяленой рыбы. Ничто не предвещало беды. Еще день-другой – и вот-вот покажутся пологие берега Буджака или Добруджи[73]. А там – рукой подать и до Днепра…

Но вдруг нагрянула беда.

На третью ночь ветер стих, и парус повис, как тряпка. Фелюга остановилась. Однако море тревожно вздыхало, глухо стонало, легко покачивая небольшое суденышко на своей могучей груди. Луна спряталась за тучи, и вокруг наступила непроглядная тьма. Стало тяжело дышать.

– Собирается гроза, – сказал Якуб.

Арсен перегнулся через борт, приложил к уху ладонь. Его слух уловил чуть слышный рокот, он поднимался будто бы из самых глубин моря. Он знал: такой гул в степи – верный признак того, что идет конная орда. А на море… Неужели буря? Неужели, когда до днепровского устья осталось дня два хода, им встанет на пути неодолимая преграда?

– Опустить парус! Закрепите бочку с водой! Да не забудьте люки закрыть! Торопитесь, друзья! – крикнул он, вслушиваясь в глухой нарастающий гул.

В темноте нелегко было справиться с большим тяжелым парусом. Снасти запутались. Их пришлось обрубить саблями. Полотнище упало вниз, и его с трудом затолкали в трюм.

Тем временем грозный гул, который несся, как казалось, со всех сторон, внезапно перерос в тяжелый рев и свист. Фелюга вздрогнула, наклонилась на левый борт. Арсен налег на руль и развернул судно кормой к ветру, который подхватил ее, словно пушинку, затряс, завертел и понес в темноту ночи.