Тайный посол. Том 2

В последнее время в немилость попал и полковник Яненченко. После того как сын гетмана Самойловича полковник Семен Самойлович с войском напал на Правобережье и выгнал его из Корсуня, Яненченко перебрался в Немиров и поселился на Шполовцах. Хитрый, коварный и не менее жестокий, чем Юрась Хмельницкий, он, кроме того, был еще властолюбивым и корыстным человеком. Вместе с тем полковник хорошо знал Юрася и понимал, что тот никогда не поступится ни властью, ни добычей в его пользу. А недавно гетман совсем свихнулся: вбил себе в голову, что возродить Правобережье и всю Украину сможет только тогда, когда в своих сундуках будет иметь достаточное количество золота и серебра, чтобы содержать большое войско. Он требовал денег не только с населения, но и со своих сотников и полковников.

– Пан Иван, ты до сих пор не внес в мою казну ту тысячу злотых, о которых я напоминал тебе еще зимой, – сказал как-то Юрась полковнику Яненченко, когда они остались в гетманской светлице втроем; кроме них был еще Ненко. – А говорят, деньжата у тебя есть…

– Пан гетман, откуда у меня деньжата! – воскликнул пораженный Яненченко и схватил гетмана за руку. – Юрий, ты это всерьез? Или шутишь?

Но дружеское обращение никак не подействовало на гетмана. Взгляд его был суров, а бледное красивое лицо будто окаменело.

– Если ты, пан Иван, не хочешь лишиться моего расположения, советую тебе немедленно ехать вот с ним, – гетман указал на Ненко, – домой и привезти все, что ты заграбастал, находясь у меня на службе…

– Ясновельможный пан гетман!.. – обиженным тоном начал полковник.

Юрась не дал ему закончить:

– Не думай, что если ты женат на моей сестре, то я все прощу тебе… Для меня сейчас нет ничего дороже родины, для ее блага я готов на все! И если бы мне пришлось посадить тебя в яму, так я не остановился бы и перед этим. Запомни это!

Яненченко сник, втянул голову в плечи. Он исподлобья глянул на гетмана и тут же потупил взор. Но Ненко, который внимательно следил за этой беседой, успел заметить, какой злобой блеснули глаза полковника. «Это хорошо, – подумал Ненко. – Волки погрызлись друг с другом, тем легче они оба смогут попасть в западню!»

– Изволь, пан гетман, я сделаю так, как ты приказываешь, – произнес Яненченко. – Прошу только – не нужно охраны… Клянусь, через час-другой я сам прибуду на Выкотку со всем, что у меня есть.

Юрась пристально посмотрел на него и холодно сказал:

– Ладно. Но не вздумай обмануть меня!

Не прощаясь, Яненченко вышел из светлицы.

Ни через час, ни через два не возвратился он на Выкотку. Вечером казак-гонец, посланный гетманом, сообщил, что полковник, оседлав двух самых быстрых коней, выехал из дома и повернул на Винницкий шлях. А там его след затерялся…

3

Заехав в Круглик и убедившись, что от его небольшой усадьбы – просторного деревянного дома, какие строят зажиточные крестьяне-лемки[55], от поветей и клуни, от всего хозяйства – не осталось после татарского набега ничего, кроме головешек, а двор уже зарос бурьяном, Мартын Спыхальский с болью в сердце повернул коней и поехал во Львов. Еще по дороге в Круглик он узнал, что его бывший сюзерен маршалок[56] Станислав Яблоновский теперь – коронный польский гетман, и пан Мартын, не имея в целом крае места, где бы мог преклонить с женою голову, направился к нему, надеясь, что Яблоновский не забыл его и поможет обзавестись хозяйством или возьмет к себе на службу. Пан Мартын с присущим ему великодушием давно простил пану гетману его прежние ухаживания за Вандзей и решил не напоминать ему об этом. Но жене напомнил – не стерпел. Въезжая на широкое подворье городского замка, запруженного военным людом, пан Мартын внезапно сжал Вандзе руку и строго сказал:

– Сейчас мы встретимся с паном Станиславом… Я все знаю… Вандзя удивленно подняла голубенькие глазки и поморщилась:

– Что пан имеет в виду?

– Пусть пани не прикидывается овечкой… Мне все рассказали о твоей благосклонности к пану Станиславу.

– Что пан говорит! – воскликнула обиженно Вандзя.

– Пани незачем волноваться: я все простил и забыл!.. Но я хочу предупредить пани, если это повторится опять…

Пан Мартын не сказал, что будет, если «это повторится опять», но по тому, как побагровело его лицо, как грозно встопорщились усы и сверкнули глаза, и без слов было ясно, что ей не поздоровится.

– Пан мог бы не тащить меня сюда, а оставить в Крыму. Я говорила об этом пану не раз, – выпалила раздраженно Вандзя.

– Прошу тебя, тихо! – зашипел пан Мартын, заметив, что на них уже обращают внимание. – Договорились же…

Он спрыгнул с коня, помог сойти пани Вандзе, накинул поводья на крюк, вмурованный в стену, и обратился к шляхтичу в нарядной одежде, который только что вышел из двери гетманской резиденции – массивного каменного дома под черепичной крышей.

– Как пройти к ясновельможному пану гетману, пан?

Шляхтич презрительно осмотрел необычное и сильно поношенное одеяние Спыхальского, загорелое, выдубленное солнцем и ветрами лицо, запыленные сапоги и небрежно ответил: