Тайный ребенок олигарха

Жена Тимура улыбается еще шире, переводит довольный взгляд на меня, задирая подбородок, и торжествующе, словно победительница, нараспев произносит:

– Нет, Слава, извини, я вынуждена отказаться. Я в положении. Мы с Тимуром ждем ребенка, – и склоняет голову на плечо мужу, обнимая его за талию.

Эмма

Мне кажется, что кто-то снимает триллер для моей жизни, а про хэппиэнд забыл.

Каждый вечер, укрываясь одеялом и поглаживая сына через живот, я отпускала свои потаенные желания и фантазии на волю. Разрешала мечтать себе, что в один прекрасный день расскажу Тимуру, что он станет отцом. Что ребенок, который толкается внутри меня и нежно поглаживает, – его сын.

И Кадыров в моих мечтах радуется, дарит мне свои крепкие объятия, в которых так уютно и спокойно. Которые мне так жизненно необходимы. Гладит животик, приходя в восторг от смелых пиночков Арслана. И он бросает Айлин ради того, чтобы быть с нами. Со своей семьей.

Но реальность такова, что Тимур создал семью с Айлин. Удобной и подходящей. Его слова о жене навсегда врезались в мою память. Высечены на сердце. Я никогда не смогу забыть взгляд человека, которого искренне полюбила, когда он, как вещь, поменял меня и мои чувства на другую: – холодный, безразличный и чужой.

Внутри все умерло. Полыхает, сгорая заживо, обугливаясь и превращаясь в пепел. Я думала, что то, что мертво, умереть уже не может.

Оказывается, еще как может.

И во второй раз больнее, чем в первый. Гораздо. Потому что страдаю не только я, но и малыш, который еще не родился, но уже лишен отцовской любви. Папа никогда не подбросит его под потолок, вызывая заливистый смех. Никогда не поможет подняться, если малыш упадет, объясняя, что разбитые коленки – это не страшно. Никогда не отведет на футбол или в бассейн. Никогда не научит постоять за себя.

Потому что у его папы другая семья. И другой ребенок, законный, рождения которого они будут ждать вместе с Айлин. Вместе с ней он будет ходить на УЗИ, его первые черно-белые фотографии он будет носить в портмоне, периодически пересматривая. Его он будет обнимать перед сном, поглаживая и разговаривая.

А мой малыш, мой львенок, Арслан всего этого лишен. Потому что его мама просто-напросто не нужна его папе. Почему такая несправедливость? Почему из-за различия в социальном статусе страдает малыш?! Ведь он – невинная душа. Ни в чем не виноват!

– Поздравляю, – не узнаю свой безликий и холодный голос. Не могу поднять глаза на эту парочку. Видеть счастье в глазах Тимура и торжество в глазах Айлин выше моих сил.

Где-то вдалеке звучит резкий и обозленный голос Кадырова, за ним – противный и визгливый голос Айлин. Кажется, у них перепалка, о чем-то спорят. Но мне плевать. Это их семья, и вопросы, касающиеся этих двоих, ко мне не имеют никакого отношения.

Тошнота накатывает волнами, от внезапного головокружения ведет в сторону, и я вцепляюсь в стол до скрипа. Смотрю на свои пальцы и не вижу их. Лишь спустя несколько секунд понимаю, что горькие слезы, готовые пролиться, застилают глаза.

– Поздравляю. Шустро вы, – это галлюцинации или я слышу в голосе Славы напряжение?

Как в замедленной съемке поворачиваю голову в сторону мужчины. Так и есть: Слава сидит серьезный, без тени улыбки на лице, с выпрямленной спиной, не сводя глаз с Айлин. Хмурится и выглядит…озадаченным. Как будто не очень рад за друзей. Но у меня нет сил сейчас анализировать поведение мужчины.

– Какой срок? Ну, вы, ребят, даете! Такое событие, и умолчали!

– Срок пока небольшой, – милым голоском, поглаживая совершенно плоский живот, отвечает Айлин, – даже сердечко еще не прослушивается…

Дальше как будто кто-то выключает звук в моей голове. Тимур что-то резко отвечает Айлин, но из-за нарастающего гула в ушах не слышу ни слова.

От напряжения костяшки пальцев онемели, и если я их сейчас разожму, то просто упаду.

– Эмма? С тобой все в порядке? – как будто сквозь вату слышу встревоженный голос Мстислава. И тут же ощущаю горячий и внимательный взгляд Тимура, который изучает меня, и Айлин, который пронзает ненавистью.

Вибрирует телефон. Достаю его, глядя на дисплей, но не видя имени звонящего.

– Извините, очень важный звонок. Весь день ждала. Отойду ненадолго, – лепечу, судорожно вцепляясь в ручку сумки и неуклюже поднимаясь на ноги. Шатаясь, бреду, но сворачиваю не к дамским комнатам, а прямиком на выход, благодаря судьбу за спасительный входящий вызов. Нажимаю на «Ответить» и слушаю монотонный голос рекламы каких-то суши.

В гардеробе беру свою верхнюю одежду и, не застегиваясь, скорее выхожу на улицу.

Задыхаюсь. Словно кто-то невидимой рукой сжимает мою шею, лишая доступа кислорода. Меня безвольно трясет, не могу унять эту дрожь. Я знала, что у Тимура, как у Железного Дровосека из знаменитой сказки, нет сердца. Но доверилась. Сама, дура, виновата! Тогда какого хрена сейчас так больно?!

Меня тошнит и колотит от злости, что Кадыров, не моргнув и глазом, заглядывая мне в душу, врал. Врал и не стеснялся!