Тайный рыцарь

— Одна записка на древняя свитка говоритя, что вождя и мага ария иногда посещала большая башня и через прерванную переходу во времени обретала там внутренняя гармония и просветления. Но про эта моя знается совсем мало и моя думай, что без малая башня такая колдовства невозможна. Но все равно моя мечтай бывай в колдовская башня древняя ария.

Бурцев усмехнулся:

— Ладно, отец. Ты нас выручил, и я тебе тоже помогу. Как-нибудь объясню, где искать арийскую башню.

— Твоя была тама?! — Китаец от волнения аж затряс своей жиденькой седой бороденкой. — Твоя была в башня!

— Да, моя была, но об этом позже. А сейчас ты как-нибудь выведи, пожалуйста, нас из леса, договорились?

— Так покусаем, повыпиваем, и моя пойдет с твоя.

— Нет, извини, отец, но, боюсь, нам здесь кусок горло не полезет. Лучше уж свалить поскорее.

Пруссы молча расступились перед ними. Китаец-Кривайто и взятые им под опеку святотатцы беспрепяственно прошли мимо. На заросших бородами лицах читалось недоумение. Однако уверенное поведение главного жреца Священного леса показывало, что эти чужеверцы по какой-то неведомой простым смертным причине угодны местным богам, а следовательно, никакого греха на них нет.

Впереди важно шествовал Сыма Цзян со своим боевым посохом. Рядом следовал Бурцев. Аделаида опасливо держалась на расстоянии от языческого первосвященника. Девушку сопровождал фон Берберг. Немец вел в поводу вернувшегося коня. Меч (оружие пруссы ему тоже отдали) лежал в ножнах. Кинжал-мизерикордия — тоже. Однако правая рука вестфальца не отрывалась от нагрудного ковчежца. Каменные глыбы ритуального Круга Смерти остались позади. Ветер недовольно шумел над головами в голых ветвях. Преследовать их не стали. Ни люди Глянды, ни хранители Священного леса. Только дядька Адам со своей ватагой пристроился возле Бурцева.

— Вацлав, на каком языке ты разговаривал с Кривайто? — тихо поинтересовался предводитель лучников. — На татарском, что ли?

Длительное общение со степными воинами во Взгужевеже не прошло даром: смышленый пруссак безошибочно распознал чужую речь.

— Да, — коротко ответил Бурцев. — На татарском.

— Тогда кто же этот барзгул?

Лгать не имело смысла.

— Это не барзгул, дядька Адам. Это обычный человек. Раньше он был советником у Кхайду-хана. А сам родом из Китая. Страна такая, далеко-далеко на востоке.

— Так, выходит, вас взял под защиту вовсе не угодный нашим богам Кривайто, а самозванец и такой же чужеверец, как и вы?

— Выходит так, дядька Адам. Ты жаждешь возмездия за наше вторжение в ваш Священный лес?

Прусс печально покачал головой:

— Уже не Священный. Давно уже… Вы невиновны, пан Вацлав. Эта земля осквернена до вас. — Он кивнул на китайца. — Но и старика из Китая я тоже обвинять не могу. Он прошел мимо Брутена и Видевута не по доброй воле. Его по недомыслию привели сюда вайделоты. Сами! Жаль… Еще одним лесом для наших богов стало меньше. Плохой то знак. Чует мое сердце — быть беде!

Дальше дядька Адам шел хмуро и молча.

На душе у Бурцева тоже скребли кошки. Но не от сочувствия к чужим богам — нет. Пусть боги как-нибудь разбираются со своими проблемами сами. А здесь и без них есть от чего болеть голове. У него, по крайней мере, точно есть.

Глянув мельком назад, Бурцев заметил: напуганная Аделаида жмется к фон Бербергу. Ну, так и льнет, так и льнет, девчонка! Его законная супруга, малопольская княжна Агделайда Краковская ищет защиты не у мужа, а у какого-то проезжего немчуры, который не сегодня завтра наденет тевтонский плащ. Жуть! Ужас! Хотя… Хотя, наверное, сейчас в ее глазах — в глазах доброй католички — вовсе не вестфалец со святыми мощами на груди, а как раз Бурцев выглядит преужасно. Еще бы! Так запросто найти общий язык с Кривайто — главным жрецом богопротивных идолопоклонников! Тут поневоле прижмешься даже к германскому плечу. Скверно начиналось их знакомство с фон Бербергом, ох скверно.

Глава 23

Две навьюченных лошади, одна оседланная и один человек на ней — высокий, худой, постнолицый, рыбоглазый какой-то — встретили их возле каменных истуканов на границе Священного леса. Всадник сидел в седле прямо, словно нанизанный на копье, и настороженно держал руку на седельной сумке. Охранял добро?

Легкая каска, короткая кольчуга, простенький плащ, небольшой меч, маленький круглый щит, серебряные шпоры… О статусе незнакомца гадать не пришлось. Как и подобает рыцарскому оруженосцу, помимо всего прочего, он вез запасной щит своего господина. Герб все тот же: золотой медведь на белом поле. Ясно, в общем, что за птица и кому она служит.

Жердеобразный всадник расслабился, едва они вышли из Священного леса. Видимо, утомленные кони с тяжелой поклажей не могли поспеть за защитником сирых и убогих фон Бербергом, так что слуга вестфальца остался охранять рыцарское добро. Оно и к лучшему: еще одним святотатцем больше не стало.

— Фриц! — заорал Фридрих фон Берберг.

Надо же, тоже Фриц! А эти двое, оказывается, тезки…

Оруженосец бросил вьючных лошадей, поскакал к господину. Фрицы негромко перекинулись парой фраз на немецком.