Тайный сговор, или Сталин и Гитлер против Америки

Родившийся в 1885 г. в буржуазной семье, Нидермайер выбрал карьеру военного и стезю ориенталиста, занявшись изучением Персии, Афганистана и Индии. Разведчик и ученый в одном лице, он был первым европейцем, посетившим и описавшим многие местности, но не забывавшим о перспективе использования населявших их народов против Британской империи. Те же мысли владели его старшим русским коллегой Алексеем Снесаревым — царским генералом, советским военспецом и всегда геополитиком. В конце мировой войны Нидермайер оказался в Баварии, где участвовал в подавлении «красного» мятежа и познакомился с Хаусхофером. Принятый в рейхсвер в чине майора, он стал центральной фигурой в налаживании контактов с Красной Армией и уже в 1920 г. общался с Троцким и советским представителем в Берлине Виктором Коппом, в будущем — первым советским полпредом в Токио. Летом 1921 г. Нидермайер — под псевдонимом Нойман — ездил в Петроград для осмотра верфей и военных заводов; его сопровождали Копп, заместитель наркома иностранных дел Лев Карахан и «русский немец» Густав Хильгер, ранее отвечавший за репатриацию военнопленных (Копп занимал аналогичную должность в Берлине). Впечатления оказались безрадостными; верфи и заводы находились в запустении, а у потенциальных партнеров не было денег — но идея сотрудничества не умерла. Через несколько месяцев Нидермайер участвовал в переговорах Красина и Коппа с Зектом. Переговоры, кстати, велись на берлинской квартире майора Курта фон Шлейхера — будущего «политического генерала» и предшественника Гитлера на посту рейхсканцлера. Мир и впрямь невероятно тесен…

В конце 1921 г. Нидермайер вышел в запас и отправился в Советскую Россию, возглавив «Московский центр» (Zentrale Moskau) по координации сотрудничества в качестве де-факто военного атташе; посол Ранцау был открыто недоволен его независимым поведением. Секретный доклад начальника IV (разведывательного) управления Штаба РККА Я. Берзина наркому по военным и морским делам Ворошилову от 24 декабря 1928 г. характеризовал его как «махрового разведчика герм(анского) штаба» (25). Работа в Москве ему нравилась. «Столько личностей, как здесь, — писал Нидермайер 4 апреля 1929 г. своему теперь уже близкому другу Хаусхоферу, — редко можно встретить в другой стране; у нас — наверняка нет. Это, пожалуй, одно из самых сильных моих впечатлений здесь: здоровый народ и растущие будущие вожди. Что бы ни случилось и что бы здесь ни рухнуло, этот народ не погибнет и сможет, впервые за всю свою историю, выдвинуть вождей из своих собственных рядов. Нам предстоит сперва выработать дистанцию, чтобы хоть в какой-то мере понять большевизм и все его последствия… Мы должны научиться и тому, как обезвредить наших собственных коммунистов и при этом не повредить нашим хорошим отношениям с Советской Россией» (26). Очень разумный подход — и государственный, и геополитический.

В Москве Нидермайер проработал до 1931 г., когда генерал-майор Эрнст Кестринг был назначен военным атташе после нескольких неофициальных миссий в Россию, о которых он извещал не только непосредственное начальство, но и Зекта. Вернувшись домой и выйдя в отставку, Нидермайер посвятил себя науке, защитив докторскую диссертацию и получив доцентуру в Берлинском университете по оборонной географии и оборонной политике (вскоре стал профессором). В 1934 г. в соавторстве с эмигрантским историком и географом Юрием Семеновым он выпустил книгу «Советская Россия. Геополитическая постановка проблемы», хвалебное предисловие к которой написал Хаусхофер. Среди людей, с которыми Нидермайер контактирует в эти годы, — корифей германской славистики профессор Отто Хетч, Альбрехт Хаусхофер и советник полпредства СССР Сергей Бессонов, которому в 1938 г. на процессе «правотроцкистского блока» Бухарина — Рыкова будут также инкриминировать связи с Гессом и Хаусхофером.

Радикальное ухудшение двусторонних отношений в середине 1930-х годов сказалось на германской русистике не менее пагубно, чем на советской германистике. На карьере Нидермайера это, правда, не отразилось; в 1937 г. он был назначен директором Института военных наук и принимал непосредственное участие в создании Института краеведения при Берлинском университете в 1938 г. и нового Географического института, который сам возглавил в 1939 г. С началом войны он стал рваться на фронт, что объяснялось и его сложными отношениями с академическими кругами. Однако ему доверили лишь «инородческий» легион, состоявший в основном из турок, и то только в 1942 г. На поле боя, в Югославии и Италии, он не отличился и был снят с командования, а в конце 1944 г. арестован за критику восточной политики Гитлера (против нее выступал и Кестринг, назначенный генерал-губернатором оккупированного Кавказа).