Тайный Союз мстителей

Сначала медленно, потом все быстрее Друга зашагал прочь и вдруг побежал и, бежал так, как никогда в жизни. Он бежал долго, дыхания уже не хватало; ему казалось, что кто-то гонится за ним, — может быть, даже сам хозяин дома. А вдруг он убил его, и за ним бежит кто-то другой? Гонится за убийцей? Какая длинная эта улица!.. Вот преследователь уже нагоняет его, хватает за плечо…

Друга вскрикнул. Чья-то рука зажала ему рот.

— Ты что, спятил? — Это был голос Альберта. — Куда ты несешься как угорелый?

Друга никак не мог отдышаться.

— Я убил его! — проговорил он наконец.

— Кого?

— Отца Эрвина, Сынка.

— Откуда ты взял? Он же сразу встал и в дом пошел. Может, пьяный.

— Ты правда видел? — недоверчиво спросил Друга. — Ты же сразу убежал?

— Что я, чокнутый, что ли? — В голосе Альберта звучала гордость. — Я тебя ждал, чуть подальше только.

Друга облегченно вздохнул. Но дрожь все не проходила. Альберт обнял его за плечи.

— Надо бежать отсюда. Возьми себя в руки! Это у тебя нервишки шалят. Айда!

Медленно они стали удаляться от дома с разбитым окном.

— Надо ж, угодил парень вместо окна в мужика! — сказал Альберт и громко рассмеялся.

Они были уже далеко от Штрезова. В конце концов Друге тоже стало смешно. Страх его развеялся, и, шагая по дороге, он подумал: «Такого друга, как Альберт, на всем свете не сыскать!»

Глава четвертая МСТИТЕЛИ ОБЪЯВЛЯЮТ ВОЙНУ

Руди носил ботинки сорок второго размера. Но ему позволяли их надевать, только когда он ходил в церковь. А у деревянных башмаков размер другой. Ноги у Руди были длинные, и он превосходно умел ездить верхом, без седла и уздечки, конечно. Да по-другому и нельзя было — он же мог это делать только тайком, когда один пас лошадей. Но по размеру ног о росте судить нельзя. Руди и правда был не очень высокого роста, только голова была продолговатой формы, и от этого он казался выше. Глаза Руди сверкали, брови были светлые, а над ними — черный чуб. Нос прямой и длинный, рот тоже прямой и широкий, подбородок выдвинут вперед. Суровое было лицо у Руди, упрямое и воинственное.

Ох как тяжело крутить соломорезку! Руди устал. Как, должно быть, устала и лампочка у него над головой, мигавшая, словно свеча. Кормовой сарай находился рядом с коровником, дверь была чуть прикрыта. Стоило Руди остановиться, чтобы перевести дух, как оттуда слышались тяжелые вздохи и чавканье коров — они пережевывали последнюю порцию дневного корма.

Время было уже позднее. На кухне, должно быть, уже убрали со стола. Но это не имело значения — ведь Руди ужинал один, у себя на чердаке. Так распорядился его приемный отец — хозяин Бетхер. И то ужин полагался Руди только в том случае, если он к вечеру успевал нарезать всю солому на следующий день. Вот он и крутил соломорезку, может быть, тысячу раз уже. И еще!.. И еще… И еще… Готово!

Руди не испытал никакой радости. И чувство голода уже прошло. Только кости ныли и во рту пересохло. Больше всего хотелось повалиться тут же на солому и уснуть. Да…

Он вышел во двор и, словно старик, еле волоча ноги, побрел к жилому дому. На теплых каменных плитах спали дикие голуби. Когда он приблизился, они, громко хлопая крыльями, взлетели и скрылись в подворотне. Заливисто лая, огромный дворовый пес бросился на него. Весь день на цепи — вот и злится. Руди остановился, поднял камень и бросил в собаку. Завизжав, она убралась в конуру. Так ей и надо! Руди тоже не сладко живется, а он не брешет из-за всякого пустяка.

На кухне еще горел свет. Клаус отбирал яйца и жевал при этом шоколад. Руди хорошо знал, кому предназначались яйца. Их сплавляли в Западный Берлин по спекулятивной цене. Оттуда и шоколад.

Со времени последней драки в школе они с Клаусом не разговаривали. Да и зачем? Дурак он — против этого лекарства еще не выдумали. Руди принялся насвистывать. Уж этому жирному братцу он никогда не покажет, что смертельно устал.

В жилой комнате разговаривали. Руди остановился. Говорил как раз Грабо — самый противный учитель на всем свете. Затем послышался голос лесничего, а теперь заговорил Лолиес. И, уж конечно, не обошлось и без приемного отца Руди — Бетхера. Опять ведь о политике, идиоты! «Перекинуться в картишки» — называли они это. А ну их к дьяволу!

Лестница, ведущая на чердак, скрипнула. Внизу сразу открылась дверь. Это хозяин Бетхер вышел посмотреть. Ничего он не увидит, кроме Рудиных штанов. Так ему и надо.