Тайный сообщник

– Я слышал, как рядом кто-то двигается, и поскорей зашел сюда, – прошептал он.

Я отвечал так же тихо:

– Вряд ли кто войдет сюда, не постучав и не получив разрешения.

Он кивнул. Лицо у него было худое, и загар сошел с него, словно он перенес тяжелую болезнь. И неудивительно. Как я узнал, его держали под арестом в каюте в течение семи недель. Но в глазах и выражении лица не было ничего, что говорило бы о болезни. В действительности он ничуть не был на меня похож; однако, когда мы стояли бок о бок, наклонившись над моей койкой и сдвинув наши темные головы, спиной к двери, – тот, кто осмелился бы приоткрыть ее, мог бы насладиться жутким зрелищем: капитан шепотом разговаривает со своим вторым «я».

– Но все это не объясняет мне, каким образом вы прицепились к нашему трапу, – осведомился я еле слышным шепотом, когда он кончил рассказ о дальнейших событиях на борту «Сефоры», разыгравшихся после шторма.

– У меня было время обдумать все это многократно до того, как мы завидели мыс Явы. Шесть недель мне ничего другого не оставалось делать. Только по вечерам меня на часок выпускали на шканцы для прогулки.

Он сложил руки на краю моей койки и глядел прямо перед собой в открытый иллюминатор. И я отчетливо мог себе представить напряженную работу его мысли за эти шесть недель – упорный, но не очень-то спокойный процесс, на какой я лично был бы совершенно не способен.

– По моим расчетам, должно было стемнеть до того, как мы приблизимся к земле, – продолжал он так тихо, что я вынужден был напрягать слух, хотя мы стояли рядом, почти касаясь друг друга. – Я попросил позвать капитана. Старик выглядел совсем больным всякий раз, как приходил ко мне, – казалось, он не мог смотреть мне в лицо. Вы знаете, ведь тот самый фок спас судно. Оно сидело слишком глубоко, чтобы долго держаться без парусов. А заставил поднять фок я. Старик пришел. Войдя в мою каюту, он остановился у двери и смотрел на меня так, словно уже видел веревку вокруг моей шеи. Я в упор сказал ему, чтобы не запирали дверь моей каюты в ту ночь, когда судно войдет в Зондский пролив. Берег Явы должен был находиться тогда на расстоянии двух-трех миль от мыса Аньер. Больше мне ничего не было нужно. Я получил приз за плавание в мой второй год на «Конуэе».

– Этому можно поверить, – прошептал я.