Тайный сообщник

Наши глаза встретились. Прошло несколько секунд, потом, все еще не отводя от него взгляда, я протянул руку и потушил лампу. Я вышел в кают-компанию, настежь распахнув дверь своей каюты.

— Стюард!

От избытка усердия он все еще возился в буфетной, в последний раз перед сном перетирая судки из накладного серебра. Стараясь не разбудить помощника, каюта которого находилась напротив, я говорил вполголоса. Он с беспокойством оглянулся.

— Сэр?

— Не можете ли вы мне принести горячей воды из камбуза?

— Боюсь, сэр, что огонь уже давно потух. — Ступайте и посмотрите. Он взбежал по трапу.

— Ну! — шепнул я громко… слишком громко, пожалуй, но я боялся, что не смогу выдавить ни одного звука.

В одну секунду он очутился подле меня. Две фигуры капитана проскользнули мимо трапа… крохотный темный коридор… откатившаяся раздвижная дверь. Мы были в парусной каюте и ползли на коленях по парусам. Внезапно мне пришла в голову одна мысль. Я увидел самого себя, бредущего босиком, с непокрытой головой, а солнце ударяет в мой темный затылок. Я сорвал свою широкополую шляпу и в темноте стал напяливать ее на мое второе «я». Он отшатнулся и молча отстранил меня. Интересно, что подумал он обо мне. Потом он понял и неожиданно сдался. Наши руки ощупью встретились и замерли на секунду в крепком пожатии… Ни одного слова не было сказано нами, когда они разъединились.

Когда вернулся стюард, я спокойно стоял у двери буфетной.

— Простите, сэр. Котел чуть теплый. Зажечь спиртовку?

— Не нужно.

Я медленно вышел на палубу. Теперь делом совести было подвести корабль как можно ближе к берегу. Он должен спуститься за борт, как только корабль начнет поворачивать. Должен! Для него возврата не было. Я перешел на подветренную сторону, и сердце у меня замерло, когда я увидел, как близок берег. При других обстоятельствах я не стал бы медлить ни минуты. Второй помощник с беспокойством следовал за мной.

Я продолжал смотреть вперед, пока не овладел своим голосом.

— Судно одолеет поворот, — спокойно сказал я.

— Вы собираетесь это испробовать, сэр? — недоверчиво проговорил он.

Я не обратил на него внимания и повысил голос, чтобы быть услышанным рулевым:

— Держать круче к ветру!

— Есть, сэр!

Ветер обвевал мои щеки, паруса спали, все замерло. Напряженно следить, как растет и сгущается туманная масса земли, было мне не по силам. Я закрыл глаза. Корабль должен подойти ближе. Должен! Тишина стала невыносимой. Быть может, мы стоим на месте!

Когда я открыл глаза, кровь бросилась в голову от зрелища, представшего передо мной. Черный южный холм Ко-ринга, казалось, навис прямо над кораблем, как громоздящаяся глыба вечной ночи. На этой огромной черной массе не видно было ни одного огонька, не слышно было ни одного звука. Она неудержимо скользила нам навстречу и, казалось, до нее уже можно дотянуться рукой. Я видел смутные фигуры вахтенных; они столпились на шкафуте и в немом ужасе смотрели на берег.

— Вы хотите идти вперед, сэр? — осведомился нетвердый голос у моего локтя.

Я не обратил на него внимания. Я должен был идти дальше.

— Держать круче. Не задерживай… Сейчас это не годится, — предостерегающе сказал я.

— Я плохо вижу паруса, сэр, — ответил мне рулевой странным, дрожащим голосом.

Достаточно ли близко мы подошли? Корабль уже вступил в береговую тень, в самую ее черноту; быть может, она уже поглотила его; он подошел слишком близко, и мне его уже не вернуть, — он ушел от меня навсегда.

— Позовите старшего помощника, — сказал я молодому человеку, притихшему подле меня. — И всех наверх!

Эхо гористого берега усилило мой голос. Несколько голосов крикнули дружно:

— Мы все на палубе, сэр!

И снова тишина. А большая тень подкрадывалась ближе, громоздилась выше, и нигде ни света, ни звука. Такая тишина спустилась на корабль, что, казалось, мы медленно плывем на барке смерти в самые врата Эреба.

— Боже мой! Где мы?

Это простонал возле меня старший помощник. Он был как громом поражен и словно лишился моральной поддержки своих бакенбард. Он всплеснул руками и буквально взвыл:

— Погибли!

— Успокойтесь, — сурово сказал я.

Он понизил голос, но я видел его отчаянный жест:

— Что мы тут делаем?

— Ищем берегового ветра.

Он готов был рвать на себе волосы и, забывшись, набросился на меня.

— Мы отсюда не выберемся! Это сделали вы, сэр! Я знал, что дело кончится чем-нибудь в этом роде. Корабль не развернется, вы подвели его слишком близко, чтобы лечь в дрейф. Нас отнесет на берег, прежде чем мы успеем повернуть. О боже!

Я схватил его за руку, которую он уж занес над своей несчастной головой, и сильно ее потряс.

— Мы уже на берегу… — стонал он, стараясь высвободиться.

— В самом деле?.. Рулевой, держать круче!

— Есть, сэр! — крикнул рулевой испуганно, тоненьким, детским голоском.

Я не выпускал руки помощника и тряс ее, приговаривая:

— На место, слышите! Отправляйтесь на нос… И останьтесь там… и прекратите этот шум… Распорядитесь травить кливер-шкоты…

В промежутках между каждой фразой я встряхивал его руку.