Тайный советник. Исторические миниатюры

П о ш л и! Миноносец глубоко врезался во встречную волну, каскады воды захлестывали пушку Гочкиса, одиноко торчавшую под мостиком. Странно, что змеи, засыпанные в бункере вместе с углем, умудрялись выбираться на палубу, где вода тут же смывала их за борт. Кисляков доложил на мостик:

– Греются эксцентрики вала, хоть плачь.

– И ладно, – отвечал Рощаковский. – Лишь бы дойти…

Стемнело. Они шли. Однажды мимо промчала тень японского миноносца с ярким фонарем на корме. Рощаковский на вопрос, заданный по-английски, отвечал в рупор одним словом:

– Japan (Джапан)! – И обманул противника.

Враждующих разнесло на контракурсах. Вторая линия блокады оказалась не так легковерна. В ночи возник характерный выброс желтого пламени, затем последовал звук, похожий на громкое чихание: японцы пустили мину, но она, к счастью, не сработала, и блокада была удачно прорвана. Уже светлело, когда “Решительный” прибыл в Чифу; пушка Гочкиса послала в небо двадцать один выстрел, салютуя нации. Едва успели положить якоря, как к борту сразу же подгребла “шампунька” с французом:

– Жан Роод – газета “Marin”. Лишь один вопрос!

– Ни одного, мсье, – отвечал Рощаковский.

Он поспешил на берег, вручив консулу депеши для передачи в Адмиралтейство, заодно доложил об инструкции, полученной от Григоровича, а консул обещал договориться об условиях интернирования миноносца с местным дацуном (губернатором).

– Извольте, – отвечал ему Рощаковский. – Но пока вы уговариваете дацуна, я осмелюсь потревожить китайского адмирала Цао, эскадра которого видна из окон вашей спальни… Мне надо перебрать в машинах эксцентрики гребного вала.

– Если вами получен приказ спустить флаг в Чифу, то я не понимаю: чего вы домогаетесь? – хмыкнул консул.

– Перебрав эксцентрики, я желал бы прорваться до Сайгона, откуда прямая дорога – на родину.

– Вы большой фантазер, – удивился консул…

Китайский адмирал Цао имел желтый халат и синий шарик на шапочке. Он хранил длинные ногти в золотых наперстках, показывая нижестоящим, что еще никогда в жизни не унизил себя физическим трудом. В ремонте машин миноносца он отказал, ибо таково было указание японцев. Михаил Сергеевич ответил, что при входе в Чифу он салютовал не Японии, а Китаю.

– Не пойму, адмирал: кто здесь старший на рейде?

Цао угостил лейтенанта чашечкой чая.

– Никакого ремонта, – говорил он, сверкая наперстками. – Я имею указание адмирала Того разоружить все русские корабли, оказавшиеся на чифуском рейде. На ваш миноносец я сразу же посылаю китайских матросов с карабинами…

Его матросы, появившись на палубе “Решительного”, заняли рубки и переходы на трапах, они встали возле люков в машины и кубрики. Вели они себя соответственно настроениям своего адмирала, не тая от русских враждебности:

– Сабак, сабак! Россекэ чики-чики бум… у-у-у! Капитан чики-чики! У-у-у… сабак помирай!

Кочегар Звирбулис (из латышских крестьян) в бешенстве хотел уже раздраить люки угольного бункера:

– Как змеи полезут, они все разбегутся.

– Не спеши, братец, – успокоил Рощаковский матроса.

– А похоже, будет резня, – подсказал Кисляков.

– Имейте мужество не обращать внимания на угрозы. Очевидно, нам все-таки предстоит исполнить инструкцию, полученную еще в Порт-Артуре. Подождем, что скажет консул…

Ближе к вечеру консул прислал на “Решительный” записку, сообщая, что с дацуном Чифу говорить бесполезно: Пекин настоятельно требует полного и немедленного разоружения миноносца. С сердечной болью комендоры выкрутили замки из пушек, а минер Волович вынул ударники из торпед; адмирал Цао, верой и правдой служа самураям, потребовал сдать даже ружья и револьверы. Русский флаг был спущен. В команде воцарилось уныние. Чтобы оживить матросов, мичман Петров, отличный чтец-декламатор, спустился в кубрик, где допоздна читал “Сорочинскую ярмарку” Гоголя. Было уже что-то около трех часов ночи, когда Рощаковский проснулся от грохота весел, поспешно разбираемых в шлюпках китайскими матросами. В паническом состоянии они покинули “Решительный”. Рощаковский, накинув тужурку, вышел наверх, спрашивая вахтенного матроса Воловича:

– А что стряслось, черт побери? Или в самом деле кочегар Звирбулис не удержался и открыл бункер со змеями?

– Хуже того, ваш благородь, – отвечал Волович…

С моря подкрадывались к рейду Чифу два японских миноносца, за ними скользила зловещая тень японского крейсера.

– Явились… господа положения, – сказал Рощаковский.

Петров элегантным жестом открыл портсигар.

– Кажется, – призадумался он, – повторяется история, что и с “Варягом” в корейском порту Чемульпо. Не так ли?

– Ситуация схожа, – согласился Рощаковский, – тем более что Чифу и Чемульпо – порты нейтральные. Но между нашим “Решительным” и крейсером “Варягом” имеется разница.

– Разница, да еще какая! – поддакнул Волович.

– И все-таки… – начал было Петров и замолк.

За него договорил сам командир миноносца:

– И все-таки мы будем драться! Но в отличие от “Варяга” мы, дорогой мичман, вынуждены драться безоружными .