Тайный сыск царя Гороха. Книги 1-10

А… какое к чертям «случайно»?! Кого я обманываю? От моей многоопытной домохозяйки навряд ли что укроется, если уж даже стрельцы у ворот залихватски подмигивали вслед. Особой проницательности не надо, чтобы правильно идентифицировать вспыхнувшее в моей груди чувство. Проще всего, наверное, было бы сказать – это любовь! Все симптомы налицо, включая нездоровый блеск в глазах и летящую легкость походки, но… Лично для меня бросаться такими словами и понятиями как-то нехарактерно… Да, девушка мне понравилась; да, я хотел бы вновь увидеться с ней; да, это ко многому располагает, но давайте не будем торопить события. Пока она в первую очередь жертва дерзкой кражи. Вот найду похищенное, верну владелице, тогда поговорим об ином… Дорога пешком до Колокольной площади не заняла много времени. Кожевенная лавка почему-то оказалась закрытой. В будний день это выглядело подозрительно, городские торговцы закрывались только по большим церковным праздникам, и то не всегда. Я потоптался у запертых дверей, попробовал постучать в закрытые ставни – результаты по нулям, никто не отзывался. Бегать по соседям, выспрашивая, где тут ходит девушка Олёнушка, было как-то несолидно. Лукошкинцам только намекни, что милиция кого-то ищет, – приведут связанную, с кляпом во рту и следами побоев на лице. На фиг надо такое хорошее начало для сердечных отношений! К тому же я все равно не помню ее фамилию… может быть, она ее вообще не называла? В грустно-лиричных размышлениях я перешел на противоположную улицу к базару. Да… мой первый любовный роман складывался явно не очень… Базар жил своей жизнью, народ торговал и торговался, торгуясь – покупал, а расторговавшись – спешил в кабак обмыть удачный день. В столичном рынке прочно занимали свои места горбоносые «хачики», как и в моем мире, успешно сбывающие персики, апельсины, урюк и виноград. На азиатских рядах предлагали шерсть, ковры, кожу; в торговых палатках европейских государств вообще можно было приобрести все подряд. У немцев – стекло и часовые механизмы, у французов – духи и коньяки, у поляков и китайцев – мелочь всякую, от тапочек до самогонных аппаратов. Мне нравилось гулять по базару, я закрывал глаза и чувствовал себя в своем времени. Это было несложно… Базар гудел, бурлил, накатывал, словно прибой, опьяняя богатством красок, звуков и запахов. Своих слов не хватало, хотелось цитировать великого Гоголя, возвышенно воспевшего щедрую красоту Сорочинской ярмарки. Боже, каких типажей могло бы отыскать здесь пытливое око настоящего писателя!

– Участковый, купи веник для бани! Березовый, зеленый, молодым духом ядреный! Разок попаришься – пятьдесят годочков с плеч сбросишь!

(«Ага… мне-то еще и тридцати нет. Пятьдесят сброшу, кем же я из бани выйду, эмбрионом, что ль?! Спасибо, не надо…»)

– Сыскной воевода, отведай медку пенного! Задарма угощаю! Тока позволь дощечку расписать, что-де в моем заведении вся милиция напиваться изволит…

(«Сейчас развернусь и вклепаю этому щедрому добродею пятнадцать суток за оскорбление! Им только поблажку дай, весь город рекламными плакатами оклеют: там милиция напивается, тут – нажирается, а здесь… тьфу! В следующий раз обязательно вклепаю…»)

– Гражданин начальник, а вот купи женские трусы! Прямо из города Парижу, согласно последней моде, для баб благородного происхождения… С кружавчиками!

– Это что за намеки?! – не выдержав, вспыхнул я. – Вконец оборзели вы там, в своем Париже… Мне по форме одежды не полагается!

– Нет-нет… как можно?! – счастливо разулыбался продавец. – Рази ж мы без понятия? Не себе, жене своей купи!

– Нет у меня своей жены.

– А… ну, тады чужой!

От такого совета я покраснел до ушей, а народ грохнул в рокочущем гоготе! Ничего не попишешь – базар. Пока я оборачивался, чтобы достойно и нелицеприятно высказать этому хохмачу все, что я о нем думаю, в меня с разбегу влетела какая-то девушка с корзинкой яблок. От неожиданного столкновения мы оба бухнулись на мостовую. Но прежде чем я успел извиниться, стаскивая с головы корзину, как девица мгновенно дернула наутек. Чисто автоматически мое подсознание отметило рыжеватую косу на широкой спине да знакомый узор на вышитой кофте.

– Настасья!

Пока я вставал, она обернулась и так ловко запустила мне яблоком в лоб, что я опрокинулся снова.

– Гражданка Настасья, стойте! Вы задержаны за…

Ну, естественно, беглянка ни на мгновение не собиралась задерживаться и выслушивать меня до конца. А погоня на базаре – это, я вам скажу, развлечение не для слабонервных. Тем паче, что, уловив общую суть, горячие головы из не особо занятых лукошкинцев охотно кинулись «содействовать органам». Вопли добровольцев были слышны на весь базар:

– Братва! Хватай ее за хвост, лису крашеную!

– Держись, Никита Иванович, не умирай! Тока не умирай, гони от себя смертушку! Хоть до угла дотяни, там храм православный, и отпоют, и обиходят. Там можно, там ничего…