Тайный сыск царя Гороха. Книги 1-10

С того времени, как мы открыли отделение, этот морозильник сначала использовался как отрезвитель, потом как камера предварительного заключения. А сейчас тут со всевозможным комфортом расположился на двух тулупах тучный отец Кондрат в тёплой рясе, с хорошим провиантом, потрёпанной Псалтырью, медной иконкой в углу и стойким запахом алкоголя.

— Исключительно сугрева ради, — опережая мой законный вопрос, прогудел батюшка. — Без зелья адова голос посадить боюсь, а без голосу как грешников отмаливать…

— Собирайтесь и с вещами на выход.

— Дык я ж задержанный вроде? Покуда срок свой не избуду, вину перед Господом не искуплю, из скита сего не тронусь!

— Хватит демагогии! — зарычал я, потому что нервы ни у кого не железные. — Это наш поруб, а не ваш скит. Марш на выход!

— А ты на меня не ори, — приподнялся отец Кондрат, сразу заполняя собой почти всё помещение. — Мне сама хозяйка тут остаться дозволила, богоугодное дело свершив! Я твоих стрельцов на исповедь приглашаю, души их грешные спасаю, благодатью осеняю молитвенно, ибо место сие греховное есть. Гнать меня решил? Без ведома Святого Синода хрен ты меня отсель выковыришь, участковый! На-кася выкуси!

Я легко поймал его за руку с фигой и одним приёмом выкрутил запястье. Батюшка взвыл дурным голосом, бесцензурно помянул всех чертей и, падая, повалил меня на пол, едва не расплющив по причине элементарной разницы в весе. Поэтому, когда этот двустворчатый шкаф в рясе прижал меня всей тушей в угол, я просто боднул его лбом в нос. Что-то хрустнуло, и поруб зашатался от мата православного батюшки! Отец Кондрат от души замахнулся с ответным визитом, но ударить не успел…

— Зачэм такой беззаконий тваришь, а? — Прямо из стенки вышел грозный азербайджанский домовой, легко останавливая пудовый кулак нашего «схимника». — Прылична сэбя веди, да? Мой дом, мой двор, мэня тут обижать не нада! Зарэжу, э…

Один миг — и отец Кондрат замер соляным столбом, сведя глаза к переносице.

— Участковый, ты эта… Бабку минэ верни, да? Савсэм плохая стала, с иконай ходыт, манты нэ ест, на минэ пилюёт! Гаварит, я нечисть языческая, да?!

— Нехорошо, — тяжело дыша, согласился я.

— Нехарашо, — серьёзно подтвердил Назим. — Я чэстный домовой, я слова держу. Ты у мэня хоть раз жёсткий долма ел? Я тебе несвежий пахлава хоть раз подавал? Зачэм меня нечистью абзывать, э…

— Понимаю.

— Я даже Ваську ей простил, — чуть не плача, шмыгал длинным кривым носом азербайджанский домовой. — Васька гаварит, сам её бояться начал. На хвост ему наступила, да! Зачэм так сделала? Она гаварит, тёмный ты. Плахой кот! Нада бэлую кошечку завести, э?!

Да, переклинило бабку не слабо. Вот уж никогда бы не подумал, что она так уйдёт в религию, что даже на своего любимца руку поднимет. Ну или ногу, без разницы.

— Я попробую. А с отцом Кондратом как? Он, надеюсь, ненадолго здесь в прострации будет?

— Скока тибэ нада, стока будет, — широко улыбнулся Назим, обнажая лошадиные зубы. — По лбу одын раз щёлкни, снова нармальный станет!

Я протянул ему руку. Домовой (впервые!) пожал мне ладонь и исчез в стене так же неожиданно, как и появился. Что же тут произошло между моей милой хозяйкой на костяной ноге, котом и заигравшимся батюшкой?

Повторюсь, только теперь до меня в полной мере дошло, почему Кощей так опасался отца Кондрата. И дело вовсе не в каких-то там суперохранных молитвах, которыми настоятель храма Ивана-воина «запечатал» вход в город. Нет, гражданин Бессмертный реально боялся миссионерского дара нашего строптивого батюшки, способного в две минуты сделать из отчаянной главы экспертного отдела богомольную старушку!

Пересекись Кощей и отец Кондрат на узкой тропинке да сцепись языками, и ещё неизвестно, кто бы вышел победителем? Вполне возможно, что наш главный преступник и злодей до конца жизни носу бы не высовывал из своего монастыря под Южно-Сахалинском, двести километров в тайгу, два раза в год почта, едим от цинги шишки и молимся…

Выбравшись из поруба, я кликнул дежурных стрельцов.

— Вынесите отца Кондрата, погрузите в служебную телегу и отвезите к нему домой.

Парни послушно кивнули, а через минуту из-под земли донёсся встревоженный крик:

— Да он вроде как окаменевший?!

— Имеет место быть, — туманно согласился я. — Всё равно выносите и везите. Да, как доставите батюшку в его пенаты, дайте ему щелбана по лбу!

Стрельцы упёрлись рогом. Типа на такое немыслимое святотатство они пойти не могут, хоть увольняй их из органов и первым же этапом на каторгу с песнями про Владимирский централ. И знаете, я на тот момент был совсем не против! Но меня осторожно цапнул за штанину бабкин чёрный кот. Мы обменялись понимающими взглядами, видимо, у него тоже имелся свой личный счёт к отцу Кондрату. А лапа у Васи тяжелая-а…

В общем, десять минут спустя из ворот нашего отделения выезжала скорбная процессия — рыжая кобыла влекла добротную телегу с надписью «милиция» на задке, впереди стрелецкий наряд, в телеге, пузом кверху, отец Кондрат, а на его груди здоровенный кот, чёрный, как мрак преисподней.