Тайный узел

Покуда оперуполномоченный с крепкими дланями сторожил Калину, в доме учинили обыск. И кое-что нашли. А именно: документ или его черновик, написанный рукою Модеста Печорского. Рядом с этим документом было найдено несколько листов кальки, в том числе и использованной, и остро отточенный карандаш. Сомнений больше не оставалось: это были предметы для декалькирования, то есть для копирования, а иными словами — для подделки почерка Печорского. Суть декалькирования была довольно проста. Калька накладывалась на оригинал документа с подписью. Проступающие через прозрачную бумагу буквы обводились без нажима простым карандашом — желательно медленно и уверенно, — после чего калька накладывалась на чистый лист бумаги. Нанесенные на кальку нужные слова, буквы и подпись обводились уже остро отточенным карандашом, в результате чего на бумаге оставались вполне заметные контуры букв. Затем контуры обводились уже ручкой или опять-таки простым карандашом, и получалась нужного содержания надпись и нужного вида подпись тем самым почерком, которым был написан исходный документ. Это значило, что к преступлению на Грузинской улице Калина готовился. Вместе с Галиной, которая о тренировках сожителя в подделке почерка Печорского не могла не знать. Знала она, выходит, и о содержании записки. То есть являлась непосредственной соучастницей преступления.

После обыска в доме Калину с Галиной повезли в управление.

— А меня-то за что? — попыталась протестовать Селиверстова. — Я же вам помогла. Все рассказала!

— Суд учтет ваши признательные показания, — заверил ее Виталий Викторович.

Щелкунов был доволен, операция прошла на «отлично». Убийцы коммерсанта Печорского взяты под стражу. Теперь все нарекания прокуратуры за незаконную операцию по захвату Степана Калинина и неофициальное ведение расследования по убийству в итээровском доме на Грузинской улице будут сняты. О себе Виталий Викторович не особенно и переживал, главное, что все обойдется без последствий для его непосредственного начальника и друга майора Фризина. Ведь они — победили, а победителей, как известно, не судят.

Глава 15. Очная ставка

Первым вытащили на допрос Степана Калинина с погонялом Калина. Держался вор свободно, где-то даже раскованно, что должно было убедить следаков, что никакой вины он за собой не чувствует. Было понятно, что вся эта процедура с допросами ему не впервой и особое значение он ей не придавал.

— Послушай, начальник, да я сам не знал, что цацки с булыгами[17], — предвосхищая вопрос майора Щелкунова, с ходу изрек Калинин, изображая из себя человека, обиженного совершенно незаслуженно. — Да если б я знал, что сверкальцы[18] липовые, нешто я бы понес такое фуфло в залог оставлять? Это ж статья! Мне ли не знать? Чего палить-то на пустом месте! — резонно добавил он и посмотрел на Виталия Викторовича взором честного фартового. — Я что, по-твоему, штымп[19] какой-то, чтобы самого себя под статью подводить? Надо мне это? Я что, у хозяина[20], что ли, не чалился? — вполне резонно задал риторический вопрос Калина и удовлетворенно замолчал.

— Конечно, к чему тебе, такому матерому блатному, зону топтать? — охотно согласился с Калиной майор Щелкунов. — Тогда, может, поговорим начистоту? Идет?

— Отчего же не побазлать? Я всегда за откровенный базар, начальник, — улыбнулся Калина, свернув золотой фиксой.

— Тогда скажите мне, Степан Аркадьевич, зачем вы вместе с Галиной Селиверстовой в квартире дома, расположенного по улице Грузинской, коммерсанта Модеста Печорского под самый Новый год завалили? — прямо в лоб задал вопрос Виталий Викторович. — Неужели без мокрухи нельзя было обойтись? Ты же уважаемый вор, а поступил как мокрушник! Умышленное убийство, статья сто тридцать шестая Уголовного кодекса РСФСР, лишение свободы на десять лет — это вам надо?

Степан Калинин округлил глаза. Невозможно было сразу разобраться, то ли он делано удивился, то ли так отреагировал на неожиданное обвинение. Фармазону не по масти[21] идти на мокрое дело, если того не требовали обстоятельства.

— Конечно, не надо, гражданин начальник, — последовал ответ уверенным тоном, не допускающим никаких сомнений.

— Значит, вы никакого отношения к убийству на улице Грузинской не имеете? — спросил Виталий Викторович.

— Конечно, — казалось, совершенно искренне заверил майора Калина.

Начальник отдела кивнул и какое-то время молчал. Потом как бы мимоходом заметил:

— Однако нам известно, что ваша сожительница Галина Селиверстова являлась любовницей гражданина Печорского, проживающего по улице Грузинской, которого убили в собственной квартире вечером тридцать первого декабря прошлого года.

— Ну, так вот! — воскликнул Калина. — Вот именно по той причине, что Галка была любовницей Печорского, нам и невыгодно было его убивать. Хрустов он на Галку не жалел — на них пятерых лощих[22] можно было содержать, — да еще и подарками разными часто одаривал. Мы на эти его бабки очень даже неплохо с Галкой жили-поживали. Зачем же убивать курицу, несущую золотые яйца…