Тайный воин

Рывок верёвки едва не выбил её из онемевших рук сироты. Ознобиша постепенно уступал погибельной жалости к собственной недоле («И отика с мамой я предал… и за Ивеня не сверстался…»), но Сквара уже сгрёб жестокой хваткой и канат, и самого Ознобишу. Захочешь, не больно-то упадёшь. Сквара был так неистово зол, что межеумку с палкой лучше было совсем удрать со стены. Только дикомыт на самый верх не полез. Поудобнее ухватил Ознобишу, обозвал его для верности чёрным словом, начал спускаться.

Снежки грозили отбить ему нутро, переломать рёбра. Будь на его месте Ветер, небось ещё успел бы разглядеть, кто всех злее в него метал. А то перехватил бы снежок-другой, бросил обратно. Скваре до такой удали пока было как до небес. Слезть бы в целости самому да Ознобишу спустить, а уж там…

Когда до земли осталась сажень, он напоследок что было сил оттолкнулся ногами от стены, не желая соскакивать прямо на несчастного Дрозда, и они с Ознобишей полетели в сугроб.

– Второй в этом роду, кто не ладит с веревкой, – насмешливо проговорил Лихарь.

Перед глазами полыхнула белая вспышка. Сквара мигом вскочил, оставив Ознобишу барахтаться. Яростно пригнулся, бросился на стеня с кулаками.

Что могло получиться из их схватки? Наверное, ничего хорошего, по крайней мере для Сквары, но это так и осталось никому не известным. На пути дикомыта возник Ветер.

И одним шлепком отправил Сквару кубарем в снег.

Тот опять без промедления вскочил… Однако разглядел перед собой учителя, опамятовался, остался смирно стоять.

– В холодницу, – сказал Ветер. – На два дня. Посидишь, поразмыслишь.

Иные удивились тому, что приказ относился не к Лихарю, а к дикомыту.

Тот, успевший немного остыть, покорно опустил голову. «Хоть не к столбу…»

– Воля твоя, учитель, – всё же выговорил он сквозь зубы. – Вразуми только… за что?

– А ты сам подумай, – усмехнулся Ветер. Обвёл глазами остальных. – Тебе что сказано было делать?

– Наверх, – пробормотал Сквара. – И вниз…

Ветер покачал головой:

– Ты плохо смотрел, когда я показывал. Не вверх-вниз, а обойти зубец и спуститься по другому канату. В первый раз ты, по-моему, просто струсил…

Сквара вскинул глаза, хотел прекословить, вовремя передумал.

– Не споруешь, хоть на том спасибо, – насмешливо фыркнул Ветер. И сурово продолжил: – С чего ты взял, будто страж стены ударил бы тебя?.. Я бросил снежок и отогнал его. Я бы не позволил ему тебя сбить, но ты мне не доверился. Когда я приказываю, не твоего ума дело гадать, всё ли я предусмотрел!

Сквара больше не поднимал головы, уши неудержимо наливались краской.

Ветер неторопливо обошёл его кругом:

– Ты и во второй раз не сделал, что требовалось. Полез дружка выручать? А если бы вас не просто так на стену послали? Если бы, примером, вы пленников из неволи спасали?.. И вот ты одному подстреленному спуститься помог, а сотню других погибать бросил, потому что добраться до них не сумел?

Сквара молчал.

Котляр снова остановился прямо перед ним. Покосился на кровавое пятно в снегу:

– Да ещё со стенем, который на ум всех вас наставить пытается, в драку полез… Дрозда жалко, да. И братейку твоего, сорвись он, было бы жаль. А вам кто сказал, будто вы сюда пришли в салочки забавляться?.. Кого снежком с верёвки сбить можно, под стрелами-то будет хорош… Дрозд стойно послужил Владычице. Показал вам, как бывает!

Сквара всё-таки поднял глаза:

– Учитель…

Источник обернулся:

– Ты почему ещё не в холоднице, сын неразумия? Больше наверх сегодня не полезешь, хватит, довольно набедил.

Сквара упрямчиво собрал брови в одну полосу:

– Учитель, воля твоя… Можно мне с собой доску и… ну хоть гвоздь…

Теперь уже нахмурился Ветер:

– Зачем ещё?

– В пальцах вертеть, – вполголоса предположил Хотён.

Кто-то с облегчением засмеялся:

– Вместо подушки…

Сквара окончательно покраснел, ответил:

– Я бы пока метать поучился. Не всё выходит.

– Возьми, – кивнул Ветер. – Скажешь, я велел.

Ознобиша смотрел в сторону. Вернее, вовсе никуда не смотрел. Лицо у него опять было почти такое, с каким он когда-то собирался лезть в петлю.

У древоделов Сквара вынудил обломок горбыля в ладонь шириной и полную меру брани. По мнению трудников, доске можно было найти куда более достойное применение. Ещё удалось выпросить брусковый гвоздишко, ржавый, с покалеченным концом. Прежде он удерживал запор в деревянной двери, даже был изнутри загнут, чтобы не вытащили ловкие воры. Сквара изрядно постучал молотком, выправляя гвоздь на колоде. Взял горбыль, пошагал в холодницу – отсиживать наказание.

Ознобиша не пришел его проводить.

Остаток дня из подвала доносились глухие удары железа о дерево и временами – о камень. А в промежутках – хруст камешков под ногами. Упрямый дикомыт бросал в мишень. Снова, снова, снова…

После полудня, чудом никого не зашибив, по Наклонной башне прогрохотал скопившийся иней. Новых ложек погнали разгребать сугроб, перекрывший подход к чёрному двору и поварне. За работой смеялись, что это Сквара вызвал обвал, стуча в стену. Смех был натужным, да и болтали ребята на самом деле попусту, ведь куржа падала и прежде, сама собой.