Тайный воин

Тобин был краток: с Оруном случилось нечто вроде удара из-за дурных вестей. В письме Ки содержалось больше подробностей, хотя он и не присутствовал при случившемся. Аркониэль улыбнулся, разворачивая двойной лист пергамента. Несмотря на первоначальное нежелание Ки учиться грамоте и его весьма далекий от совершенства почерк, слова, казалось, сами собой текли из-под пера мальчика, точно так же, как они срывались с его губ. Письма Ки всегда были полны разнообразных деталей. Он рассказал и о синяках на шее Тобина, и о том, что домой его принесли без сознания. Но самыми странными казались слова, которыми он завершал свое изложение: «Тобин до сих пор ужасно чувствует себя из-за этой истории». Айя в своем письме не упоминала ни о каких сожалениях, но Аркониэль склонен был больше доверять Ки. Он ведь знал Тобина лучше, чем кто-либо другой, и он разделял отвращение Тобина к его опекуну. Так почему же Тобину плохо из-за смерти лорда?

Аркониэль сунул письмо Тобина в рукав, чтобы отдать потом Нари, а письмо Ки положил на аккуратную стопку на письменном столе.

«Я чуть не убил его, но все-таки я этого не сделал», — напомнил он себе, как делал каждый раз, добавляя очередное письмо к этой стопке. Аркониэль и сам толком не знал, почему хранит эти письма, — может быть, в качестве средства от ночных кошмаров, все еще донимавших его, снов, в которых он не колебался, а Ки уже никогда не приходил в себя.

Аркониэль отогнал воспоминания и выглянул в окно, чтобы посмотреть, далеко ли еще до вечера. Накануне он засиделся здесь слишком долго.

Когда он только приехал сюда, замок был похож на могилу, населенную живыми и мертвыми. Они с Айей хитростью и уговорами заставили герцога создать настоящий дом для его ребенка, и со временем замок действительно стал домом. И домом для самого Аркониэля тоже, первым с тех пор, как он покинул отчий кров.

Ныне здесь все разрушалось и чахло. Новые гобелены и расписанные потолки поблекли. Серебряные светильники в коридорах потемнели оттого, что ими никто не пользовался, под потолком в большом зале обосновались пауки. В большинстве комнат огонь не разжигали постоянно, и весь замок пропитался сыростью, холодом и унынием. Как будто мальчики забрали жизнь этого дома с собой.

Аркониэль со вздохом вернулся к письменному столу, чтобы закончить дневные записи. Спрятав дневник в укромное место, он привел в порядок кабинет, уничтожив следы разрушений, причиненных его последними неудачными опытами.

Он почта закончил работу, когда что-то тихо прошмыгнуло по полу — как будто мышь пробежала. Аркониэль замер. Стеклянная палочка, которую он как раз протирал, выскользнула из его пальцев и со звоном упала на пол.

«Это только крыса. Еще слишком рано».

Золотые лучи постепенно заливали небо на востоке.

«Она никогда не приходит так рано».

Он зажег свечу и медленно двинулся к двери, от страха кожа покрылась мурашками. Свеча дрожала в руке, и капли горячего воска стекали на пальцы.

«Ничего тут нет. Ничего нет», — повторял он себе, как ребенок, напуганный темнотой.

Зная, что внизу находится Тобин и его свита, он справлялся со своими страхами, даже когда в замке неожиданно задержался Бизир и ему пришлось целыми днями сидеть наверху, как в ловушке. В доме, полном людей, Аркониэль не обращал внимания на едва слышные шорохи в коридоре.

Но теперь, когда второй этаж опустел, ему вдруг стало казаться, что его комнаты находятся слишком далеко от теплой кухни и слишком близко к двери в башню. Та дверь оставалась запертой со дня смерти Ариани, но это ничуть не мешало ее беспокойному духу бродить вокруг.

С момента своей первой встречи с разгневанным призраком Ариани Аркониэль всего дважды поднимался в башню. Влекомый любопытством и чувством вины, он вошел туда на следующий день после первого отъезда Тобина в Эро, но ничего не почувствовал. Успокоенный, но неудовлетворенный, он набрался храбрости и во второй раз отправился в башню в полночь — тогда и застал его Тобин. На этот раз он слышал плач Ариани так отчетливо, словно она стояла у него за спиной. Разрываясь между страхом и болезненной тоской, он сбежал из башни в кухню, зажав в руке ключ от двери, словно талисман. На следующее утро он выбросил ключ в реку и устроил себе спальню в игровой комнате внизу. Он бы и кабинет перенес вниз, но мебель там была слишком тяжелой, да к тому же ему пришлось бы потратить весь остаток зимы на то, чтобы перетаскать на новое место все книги и инструменты, которые он собрал за прошедшие годы. Поэтому он просто ограничил свои занятия дневными часами.

Но сегодня он засиделся за работой. Глубоко вздохнув, Аркониэль отодвинул задвижку и распахнул дверь.