Тайный воин

Два следующих дня представляли собой сплошные балы и верховые прогулки и пирушки за полночь. Корин был самым желанным гостем в городе; канцлер Хилус и его писцы составили список домов, храмов и гильдий, которые Корин с компаньонами обязан был посетить, причем во многих из них он задерживался ровно настолько, чтобы совершить новогоднее возлияние.

Вскоре после праздника наступила настоящая зима. Дождь превратился в снежную крупу, а крупа — во влажный, тяжелый снег. Облака плотно закрыли небо от моря до гор, и вскоре Тобину начало казаться, что он никогда больше не увидит солнца.

Наставник Порион заставлял всех продолжать учебные конные бои и утренние пробежки, невзирая на погоду, но на мечах они теперь бились в закрытом помещении. Пиршественный зал принца освободили от мебели, а на голом полу начертили мелом круги для фехтовальщиков и линии, с которых велась стрельба. Звон стали иной раз бывал просто оглушительным, и всем приход и лось следить за тем, чтобы не оказаться между стрелками и их мишенями, но в остальном все было вполне пристойно. В зале постоянно толпились молодые вельможи и придворные девушки, наблюдавшие за компаньонами.

Уна тоже почти постоянно находилась в зале, и Тобин ощущал уколы совести, замечая ее взгляды. Однако многочисленные обязанности просто не позволяли ему выполнить свое обещание… или, по крайней мере, так он твердил себе. Каждый раз, глядя на Уну, он снова ощущал ее губы на своих губах.

Ки поддразнивал друга и неустанно спрашивал, собирается ли принц сдержать данное слово.

— Собираюсь, — каждый раз отвечал Тобин. — Просто сейчас у меня нет времени.

Зима внесла и другие изменения в ежедневную рутину. Долгие холодные месяцы все мальчики из знатных семей должны были посещать уроки генерала Марнарила, старого воина, служившего не только королю Эриусу, но и двум королевам до него. Из-за своего хриплого каркающего голоса, что было результатом боевого ранения в горло, он получил прозвище Ворон, но произносилось оное большим уважением.

Он рассказывал молодым людям о знаменитых сражениях, во многих из которых участвовал сам. Несмотря на свой возраст, Ворон был отличным учителем и приправлял свои уроки веселыми отступлениями о причудах и привычках разных людей, с которыми он сражался — то ли как с врагами, то ли бок о бок.

Артистизм генерала восхищал Тобина. Рассказывая о каком-то сражении, он вдруг начинал рисовать мелом на полу план поля битвы, потом, при помощи разноцветных камешков и кусочков дерева, пояснял расстановку сил и ход сражения, подталкивая «солдат» концом своей трости из слоновой кости.

Кое-кто из мальчиков кривился и зевал на этих уроках, но Тобин наслаждался ими. Живописные рассказы Ворона напоминали ему о тех часах, которые они с отцом провели над маленьким макетом Эро. И он втайне восторгался, когда генерал Марнарил рассказывал о прославленных женщинах-воительницах. Старик не делал различия между генералами-мужчинами и генералами-женщинами, он признавал лишь боевые заслуги.

Среди знатных юношей, посещавших уроки вместе с компаньонами, был и Аренгил, друг Тобина. И очень скоро дружба Аренгила с принцем и его оруженосцем стала еще прочнее.

Веселый и смышленый ауренфэйе обладал ярким актерским даром и умел изображать любого при дворе. Когда но вечерам они вместе с младшими компаньонами собирались в комнате Тобина, он смешил их до полного изнеможения, то представляя надменного и жеманного Албена, то превращаясь в неуклюжего надутого Зуштру или сутулого старого Ворона.

Иногда к ним присоединялись Корин и Калиэль, но теперь старшие юноши чаще тайком убегали в нижний город. Наутро после ночных походов они выходили на пробежку к храму с налитыми кровью глазами и самодовольными ухмылками и хвастались своими подвигами перед младшими, убедившись, что Порион их не слышит.

Остальные внимали им со смесью восхищения и зависти, но Ки вскоре начал беспокоиться за Лисичку. Все знали, что тот безнадежно влюблен в Орнеуса, но его господин теперь не думал ни о чем, кроме пирушек и попоек с принцем, хотя был совершенно не в силах выносить такие забавы.

— Не знаю, что Лисичка нашел в этом бездельнике, — ворчал Ки, наблюдая, как грустный оруженосец убирает за своим другом отвратительную блевотину или тащит Орнеуса в их комнату, когда тот мертвецки напивался и не держался на ногах.

— Орнеус очень изменился после приезда сюда, — сказал однажды Руан, когда они сидели в доме Тобина и жарили над огнем очага толстые куски твердого сыра. За окном падал снег, а в теплом доме было тепло и уютно. К тому же свобода от взрослых и старших юношей приятно будоражила кровь.