Тайрин

– Я сейчас вернусь, – сказал Лайпс, перешел улицу и подошел к Саро и компании.

Тайрин, Тинбо, Мэтл, Аута и Бьёке остались ждать.

– Пойдемте, – сказала Бьёке, – нечего тут стоять, у него свои друзья.

– Перестань, Бьёке, – мягко возразил Тинбо. – Он сказал, что вернется. Нехорошо уходить.

– Ох! – вскрикнула Аута.

Лайпс врезал какому-то высокому тощему парню из книжников. Тот ответил. Началась драка. Тинбо, Мэтл и Саро бросились их разнимать, но растащили не сразу.

– Еще только попробуй! – кричал Лайпс, пока Тинбо и Саро уводили его подальше от книжников. Тощий парень ладонью вытирал разбитый нос, а красивая темноволосая девушка дала ему платок. И вдруг она с такой злобой глянула на Тайрин, что той захотелось сложить руки в знаке «доброго голубя», чтобы защититься от чужих недобрых мыслей.

– Что там случилось? Саро, кто это такие? Ты как?

Аута и Бьёке захлопотали вокруг Лайпса, но он смотрел только на Тайрин. По скуле разливался синяк.

– Так, ерунда. Будет теперь думать, прежде чем рот открыть.

Саро тоже смотрел на Тайрин, и она поняла, что драка случилась из-за нее, что тощий сказал что-то про нее, а Лайпс вступился. Но ее волновало другое.

– Кто та девушка? Темноволосая, в синем платье?

– А, это Челиса.

– Кто она такая?

– Ее отец бывший каесан, потом выбился в книжники.

– Как это? Разве так бывает? – спросила Бьёке и покосилась на Мэтла.

– Почему нет? – пожал плечами Лайпс. – Книжники – это ведь не народ. Это те, кто пробился. Отец Челисы очень богатый и купил себе права книжников.

– Бывают богатые не книжники? – приподняла брови Бьёке.

– Ну, встречаются. Ее отец водил торговые караваны через степи, вот и разбогател.

– То есть ему можно было покидать Рилу?

– Ну, кто-то же должен водить караваны. Да и кто бы говорил! – Лайпс обнял одной рукой Тайрин, другой Ауту. – Будто вы не нарушаете закон каждый вечер…

Аута засмеялась.

– Но все же, – не унималась Бьёке, – как каесан стал книжником?

– Заработал много денег, открыл лавочку, потом еще одну, и еще одну… «Самые нужные товары», вы их знаете.

– А-а-а, – откликнулись они почти хором. – Да, конечно, знаем!

– Ну вот, это лавки ее отца. А от богатства до получения прав книжников один шаг. И женился он уже на дочери книжника Сваку.

Бьёке фыркнула. А Тайрин с тревогой смотрела на Лайпса.

– Откуда ты все это знаешь?

– Не помню, наверное, отец рассказывал.

Она протянула руку к его лицу, хотела дотронуться до разбитой скулы, но Лайпс перехватил ее руку. Она спросила шепотом:

– Очень больно?

Лайпс промолчал, но почти коснулся губами кончиков ее пальцев.

Все остальные сделали вид, что ничего не заметили. У Тайрин кружилась голова. «Он будет тем, кто поцелует меня впервые», – поняла в эту секунду Тайрин. Поняла так отчетливо, будто это уже случилось.

Челиса и драка с тем тощим не шли у Тайрин из головы. Что же такого он сказал, если Лайпс бросился с кулаками на своего приятеля? Может – что бродить по городу в компании побежденных унизительно? Или что Лайпс мог бы влюбиться в кого-то получше? Тайрин не знала ответа, и ни Тинбо, ни Лайпс не хотели об этом говорить.

– Забудь, – сказал Лайпс, – это наше дело.

– Да какая разница, Тари? – сказал Тинбо. – Главное, Лайпс дал им отпор, да?

«Да», – думала Тайрин, но мучилась оттого, что Лайпс продолжает общаться с Челисой и ее друзьями, будто ничего не произошло. Несколько раз после драки они встречались на улицах, парни обменивались рукопожатиями, как добрые приятели, и расходились, но еще долго Тайрин жег взгляд серо-голубых глаз Челисы. Изучающий и насмешливый.

Бывали дни, когда она чувствовала себя до краев наполненной любовью и силой, и тогда казалось, что никакая красавица Челиса ей нипочем, но иногда тоска закрадывалась в сердце и зудела там осой. Особенно если Лайпс вдруг скажет:

– Неплохой спектакль вчера смотрели, да, Саро?

И они с Саро и Микасом начнут обсуждать спектакль, не замечая хмурых взглядов тех, кто идет рядом и кто никогда не сможет поддержать этот разговор, ведь для побежденных народов вход в театр закрыт. В эти минуты Тайрин чувствовала себя так же, как под взглядом Кинату, когда только-только училась перерисовывать картинки.

Осенью Эйла вышла замуж за Хетла, и они поселились в их доме, потому что Хетл был беден, чтобы купить свой дом, а у его родителей места было еще меньше, чем у Литтэров. Бабушка стала спать на кухне, а Элту – с Тайрин и Тинбо. Тайрин радовалась, что их с Тинбо оставили вместе в детской.

Хетл рассказывал по вечерам страшные хэл-марские сказки про меревишу, драфей и женщину с тремя петухами вместо головы. Отцу это не нравилось, но Тайрин не могла насытиться и просила еще. Ее завораживали жуткие истории, будто только поднявшиеся из глубин хэл-марских болот. Она видела, как Эйла счастлива, что наконец-то стала его женой, и чувствовала, будто что-то в ее собственной жизни идет не так, где-то она свернула не на ту дорогу. Огонек из их подвала унесли в дом Миттеров, и ей казалось, что все дело в этом. Она потерялась во тьме без него.

Тайрин подсела к бабушке, взяла ее за руку, погладила по внутренней стороне ладони.

– Тайрин?