Таис Афинская

– Так это твоя вина, а не няни! – улыбнулась Эрис.

Таис топнула ногой и вдруг засмеялась:

– Ты права. Но я ей покажу гетеру!

– Поздно ты стала проявлять свирепость царицы. Если хочешь знать, то и тут твой недосмотр.

– В чем, о богиня справедливости?

– Проглядела. Девчонке пора. Она израсходует себя на пустые томления, тугие груди ее опустятся без любви. Кто будет виновен? Старшая! Она живет у тебя, так и заменяй ей мать.

– Беда с грамотными девчонками из хороших семей. Рано начиталась!

– Может, о твоих же похождениях? Немало книг написано уже об Александре и его приближенных...

Прибежала няня – пышногрудая быстрая девушка с черными мечтательными глазами и длинными ресницами.

– Позови Ройкоса! Скажи, чтобы принес кусок веревки.

Явился старый тессалиец, выжидательно глядя на Таис.

– Раздевайся! – приказала афинянка няне, удивленно вытаращившей глаза на хозяйку.

Эрис, скрывая улыбку, дернула застежки ее хитона. Как настоящая эллинка, девушка не носила ничего, кроме верхней одежды.

Таис притронулась к груди девушки, покачала головой и спросила:

– Ты мазала соком цикуты? Долго?

– В пианепсионе будет пятый месяц второго года, – пролепетала няня.

– Безумная! Посоветовалась бы со мной... Теперь они останутся такими каменными!

– И пусть! – осмелела девушка.

– Сок цикуты столь волшебен? – удивилась Эрис.

– Если грудь мала, он заставляет ее расти и навсегда закрепляет. Только нужна строгая мера, а наша глупышка, мне сдается, перестаралась.

– Опять твой недосмотр, – строго сказала Эрис, – хозяйке следовало бы иногда заменять мать.

– Да, справедливая моя подруга, ты права, – сказала Таис, критически оглядев цветущее тело няни.

– Царица... госпожа... я не знаю, в чем...

– Нет, ты знаешь! – перебила Таис, стараясь придать голосу нужную свирепость. – Ты размечталась о любви, хочешь стать гетерой и забила своими бреднями голову моей девочке.

– Госпожа, я только рассказывала, что прочитала!

– Неправда! Прибавила и собственные мечты. Я их исполню. Иди, как есть, туда, где помещаются наши моряки. Будешь услаждать их до конца плавания. Начнешь свой путь к служению Афродите. Мореходы скучают по женам, их поцелуи крепки, тела сильны, объятия неутомимы. Чего тебе еще нужно?

– Царица!

– Я запретила вспоминать мой титул! Забудь его!

– Госпожа, пощади! Я не думала... не хотела...

– Не хочешь служить Афродите, отдав свой пояс кораблю? Тогда ты злонамеренно смущала мою дочь! Слова твои были лживы, и тебя следует отдать Морскому Старцу. – Незаметно подмигнув, Таис приказала тессалийцу: – Ройкос! Свяжи ей руки и ноги и брось в море!

– Дядя Ройкос! Вы не сможете! – закричала девушка.

– Смогу! Давай руки! – ответил старый воин, страшно оскалив зубы.

Девушка упала к ногам Таис, дрожа и плача.

– Хватит. Игра окончена! – вдруг рассмеялась афинянка. – Вставай. Теперь десять раз подумай, прежде чем что-нибудь рассказывать Иране.

– О госпожа, ты пошутила! Ты не сердишься?

– Сержусь! Но не могу больше мучить тебя. И его, – она показала за угол постройки, где белей мела стоял старший сын Ройкоса – сжался, готовый к прыжку.

– Я могу идти? – спросила девушка, нагибаясь, чтобы поднять хитон.

– Иди! И вот тебе на память! – Таис так шлепнула няню, что на коже отпечатались пальцы, и девушка взвизгнула.

Эрис отвесила ей второй шлепок и толкнула в спину. Девушка помчалась в отведенное женщинам помещение.

– Не стой будто потерянный, – сказала Таис сыну Ройкоса. – Будь мужем, иди и утешай.

Юношу как ветром сдуло.

– Ты ударила ее до слез, – укорила Эрис.

– Не знаю, у кого будут слезы, – ответила Таис, дуя на пальцы, – такая крепкая девчонка! А теперь, моя милая Эрис, займемся тобой.

– Ты сегодня царствуешь, о львица, – пошутила Эрис, с некоторой опаской поглядывая на подругу.

– В львицу сейчас превратишься ты, – пообещала Таис и повела подругу в свою каморку, дверью выходившую на рулевой помост, а не в кормовое помещение, оборудованное на время плавания для женщин.

– Стань передо мной и держи зеркало. Нет, не так, поверни к себе! Закрой глаза!

Эрис повиновалась, зная любовь Таис к неожиданным и всегда занятным выходкам.

Таис достала тщательно запрятанную коробку чеканного серебра, извлекла диадему в виде двух змей, сплетенных из проволоки зеленого золота. Головы пресмыкающихся, расширенные, как у Нага в храме Эриду, расходились наперекрест, и каждая держала в разинутой пасти шарик сардоникса – полосатого, белого с черным агата. Афинянка надела украшение на голову Эрис. Оно пришлось впору – и немудрено. Его сделали по заказу Таис лучшие мастера Александрии за три дня. У них вместо диадемы, или стефане, получилась корона некой эфиопской царевны.

– Теперь смотри!

Эрис не сдержала возгласа удивления.

– Я велела глаза сделать сапфировыми, в цвет твоих, а не из рубина, как на амулетах еврейских красавиц, – сказала довольная Таис.

Диадема удивительно шла к черным волосам и темно-бронзовой коже подруги.

– Это мне? Для чего?