Тайсон. Победить или влюбиться

— Ты знаешь, Тай, — хрипло говорит дед, — мать твоя когда замуж за этого чёрта собралась, я против был. Кулаком по столу стучал, объяснял, что он ей не пара. Да, хваткий, умный, образованный, но характер! Характер у него поганый! Для бизнеса хорош, а для семьи нет. На меня в молодости был похож, — усмехается он. — А дочка мне все про большую любовь на всю жизнь талдычила. Дети, говорит, красивые будут. И я сдался. Взрослые уже. Своя голова на плечах была. Договор грамотный составил, чтобы Таир ее с голым задом на улице не оставил, и самоустранился. Зачем я им? Они без меня со всем справлялись. Тебя вот состряпали, спортсмена слепили. И ведь больше двадцати лет прожили. А в итоге я прав насчет Салахова оказался. Сердце он моей дочери все же разбил, — дед хрустит пальцами, забитыми татуировками, сжав руки в кулаки. — Если поедет, я ее к себе заберу. Дальше будет видно. Ты здесь сам справишься? Где живешь сейчас? С родителями?

— Съехал недавно. С девушкой живу.

— Самостоятельный, значит. Ну-ну, — чешет гладко выбритый подбородок. — Пока вы себя в порядок приводили, я имел удовольствие познакомиться с твоим тренером. Хороший мужик. Грамотный. Я таких уважаю. От вашего спортивного мира я далек, но суть понял. Чтобы тебе дальше двигаться, нужны бабки. Так?

— Так, — киваю я.

— Будут тебе бабки. Но я уже старый, Тайсон. Сегодня живу, завтра меня нет. Поэтому со мной, уж не обижайся, никаких договоров не будет. Я в компанию твоего отца хорошего человека посажу. Он будет контролировать некоторые вещи. Например, чтобы твоя мать свой процент от бывшего мужа вовремя получала. И чтобы с тобой он договор соблюдал. Не разрывай. От него тут не только ты зависишь. А там жизнь покажет, как оно дальше сложится. Таир хоть и мудак, но все же тебе отец. На личный счет я тебе тоже кое-что переведу. Сам решишь, как распорядиться. Это все, чем я могу помочь.

— Я понял. Спасибо, — протягиваю ему руку.

Дед пожимает своей сухой, но крепкой ладонью. Говорить нам больше и не о чем.

Еще немного помолчав, прощаемся. У меня планы. Юля будет поздно, так что я успею заскочить к Толмачеву, а с ним навестить одного гондона. Потом пусть Самсонова на меня поорет, мы доломаем уже наконец ее диван, когда будем мириться, и купим новый. Но не могу я ситуацию отпустить. Я обязан ответить.

— Поговорили? — Терехов ловит меня на выходе из раздевалки.

— Да. Не могу сказать, что я доволен итогами этого разговора, — признаюсь тренеру. — Даже через посредника иметь дела с отцом мне не хочется. Я пойду, ладно? Меня ждут.

Терехов отступает. Я быстро надиктовываю Юле сообщение, чтобы обязательно позвонила, как будет выезжать. Встречу.

Подхватываю Кира. Добираемся с ним до адреса одного заведения, где сейчас беззаботно бухает ничего не подозревающее тело. Найти его было легко. Соцсети, общие знакомые и вот, я стою, смотрю на черную железную дверь.

Показываем охраннику именные банковские карты, он считывает фамилии, пропускает.

— И чего им в обычных клубах не сидится? — хмыкает друг. — Там столько девочек и бухло ничуть не хуже.

— Здесь, видимо, тщательнее вылизывают их золотые яйца. А вот и наш клиент! — показываю Кириллу на парня в стильном худи, вальяжно развалившегося на диване и потягивающего кальян, а его ширинку мацает элитная телка.

— Ну, привет, — опускаюсь ладонями на низкий столик.

— А я тебя знаю, — щурясь, рассматривает меня в клубах выдыхаемого им же дыма. — Будешь? — тянется к бутылке хорошего шотландского виски.

— Не пью. И тебе не советую. Пойдем.

— Куда? — пьяно отталкивает от себя девушку.

— Поговорить надо. Наедине.

— А этот? — тычет пальцем в Кирилла.

— Его присутствие сильно повышает твои шансы на выживание!

Схватив его за шкирку, тащу к выходу. Удивительно, но охрана выпускает нас без проблем. Строгий контроль работает только в одну сторону.

Швыряю урода в снег. Он легко падает. Так даже неинтересно. Я же хочу насладиться процессом. Поэтому луплю носком кроссовка ему по голени.

— Ммм, — застонав, хватается за ногу. — Да тебя закопают люди моего отца! — начинает прикрываться.

— Прямо как с одной девочкой из интерната, да? Ты ее изнасиловал, а папа тебя прикрыл! Отработанная схема. Ничего. Сейчас сломаем!

И хорошо поставленным ударом ломаю ему нос.

Ааа!!! Кайф!

Серия по ребрам. В солнечное, в живот и коленом на яйца без всякого чувства солидарности.

Давлю сильнее. Он скулит.

— Еще немножко, и на тебе ваш род прервется.

— Чего ты хочешь? — хрипит ублюдок, булькая собственными слюнями.

— Чистосердечного признания. Как все было на самом деле?! Ну! — резко встав, ставлю ногу ему на горло. — Сука, я же грохну тебя сейчас! — пугаю его. — А у меня тоже папа есть. И меня тоже прикроют! Говори!

Кир снимает на свою трубу, а хлюпающее, всхлипывающее и хрипящее тело под моим кроссовком вываливает все, что случилось тогда в интернате на самом деле. И мне все больше хочется надавить ему на горло, чтобы он остался тут, в этом сугробе.

— Все! Это все, — ноет тело.

Реально ноет. Страшно ему. Слезы текут.