Тайцзицюань

возвращался на родину навестить мать, то путь его пролёг через Чэньцзягоу, и когда он увидел, как чители Чэньцзягоу практикуют паочуй с его быстрыми и жёсткими движениями, то расхохотался охрипшим голосом, но почувствовал неуместность своего поведения, развернулся и ушел. Чансин помчался за ним, вытянул руку и схватил за плечо, но Цзян повернул голову – и Чэнь Чансин отлетел более, чем на чжан. Встав, он поклонился, искренне прося о науке. Цзян условился, что вернётся через три года и посмотрит на него, а пока приказал каждый день по утрам собирать камни, а по вечерам ломать ветви деревьев, чтобы убрать закрепощённость ног и поясницы (см. У Тунань «Исследование тайцзицюань»). Изученное Чэнь Чансином тайцзицюань не было передаваемой внутри семьи вещью, потому и не было правил касательно преподавания его не принадлежащим к семье людям. Лучань прибыл в Чэньцзягоу попроситься в ученики, и не был отвергнут учителем. Что же касается истории о том, как Ян Лучань прикинулся немым нищим, сменил имя на «Лу Сы», и тёмными ночами тайком изучал кулачное искусство, то это выдумка сочинителей рассказов. Ну а насчёт написанной на основе фильма «Святой нищий» повести «Ян-тайцзист рискуя жизнью украдкой изучает кулачное искусство», то хотя история о тайном изучении кулачного искусства и нарисована с оттенком традиционности, но то, что вместо учителя Ян Лучаня шифу Чэнь Чансина выписан Чэнь Цинпин, не потверждается историческими фактами.

Несомненно, Чэнь Чансин очень симпатизировал втайне этой боевой технике. В мире боевых искусств издавна к подбору учеников подходили очень строго. После того, как Ян Лучань впервые посетил Чэньцзягоу, он ещё не был противникам мастерам боевого искусства из Юнняни. После второго визита в Чэньцзягоу он с ними сравнялся. Во время третьего визита он наконец постиг суть тайцзицюань, как говорили деревенские жители – «Почтенный Лу²⁰ получил богатство и вернулся». Говорят, что во время третьего визита Лучаня в Чэньцзягоу Чансин увидел, что он в ритуале строг и в искусстве прилежен, и приказал Лучаню в такой-то день явиться в усадьбу выслушать поучения. Лучань явился в указанное время, Чансин спокойно сидел в кресле, и отдыхал, прикрыв глаза. Словно Лю Бэй ожидающий ЧжугэЛяна²¹, Лучань почтительно стоял и ждал. Прошло полдня, когда Чансин проснулся и сказал: «Уже поздно, приходи завтра». Через несколько дней Лучаню были переданы все секреты. Через три года Лучаню было сказано:

²⁰Первый иероглиф имени «Лучань» – прим. перев.

 ²¹Сцена из романа «Троецарствие» – прим. перев.

«Можешь возвращаться, у тебя уже нет равных противников». Позднее столичные учителя дали ему прозвище «Ян, не имеющий противников», а его искусство развилось в современное тайцзицюань.

Что касается времени кончины Ян Лучаня, то в хрониках рода Ян оно отсутствует. Тан Хао и Гу Люсинь пишут, что он родился в 1799 году и покинул этот мир в 1872. Согласно хранящемуся у потомков Ли Жуйдуна «Предисловию Ван Ланьтина», Ланьтин в год у-чэнь правления под девизом «Тунчжи» (1868) «в Восточных Столичных вратах поклонился первоучителю Ян Лучаню, получал наставления семь лет». С учётом неполного года получаем 13-й год правления под девизом «Тунчжи» (1874). На Предисловии Вана есть подзаголовок: «13-й год правления под девизом «Тунчжи», весна, начальный месяц, первая декада» – значит, он действительно изучал искусство семь лет. В тексте не говорится о смерти учителя – значит, Лучань покинул этот мир не ранее 1874 года. Согласно статье «Цзай'и» в энциклопедии «Цыхай»²², Цзай'и²³, князь Дуань, родился в 1856 году. Когда Ван Ланьтин (служивший управляющим в резиденции князя Дуаня²⁴) поклонился Лучаню в Восточных столичных вратах (очевидно, имеются в виду Восточные прямые врата²⁵), то Цзай'и было 12 лет (Лучаню – 69). Видим, что когда Лучань прибыл в резиденцию князя Дуаня, то был уже весьма стар. Это опровергает идею о том, что Ван Ланьтин сделал запись в первый месяц года²⁶. Однако, хотя Ян Лучань и появился в резиденции князя Дуаня весьма поздно, в 1874 году он был ещё жив.

²²«Море слов» – энциклопедия, впервые изданная в 1915 году; по зна- чению для китайской культуры примерно сравнима со словарём Брокгауза и Евфрона для культуры русской – прим. перев.