Тающий человек

— Следи за речью, когда говоришь со мной. Ты — только нанятый мной человек.

— Вы уволили меня несколько секунд назад. Помните? Но в любом случае, нанятый или уволенный, я говорю так, как считаю нужным. Перестаньте темнить, О'Дауда.

На какое-то мгновение мне показалось, что он собирается ударить меня своей тростью. Он стоял, набычив свою большую голову и сверля меня голубыми глазками, на медном ежике его волос играло солнце, а сигара тлела запрещающим красным светом. Затем он развернулся и подошел к фигуре чернокожего человека в тюрбане и сильным ударом трости сшиб тюрбан с его головы.

— А он что сделал? — спросил я. — Продал вам кучу липовых грязных фотографий?

— На самом деле это была куча липовых технических алмазов во время войны. Он всю жизнь сожалел об этом. И не думай, что я пытаюсь поразить тебя. Для меня все это — терапия. Мне нравится обозревать всех их, говорить с ними. После этого я ощущаю себя внутренне чистым и розовым, как младенец. И даже когда меня здесь нет, они все равно вынуждены смотреть на меня. — Он кивнул в сторону увеличенной фигуры Цезаря.

— Вам следует открыть собрание для публики. Это за два года окупит все расходы. Кермод мог бы продавать сосиски в тесте и мороженое на террасе.

Он посмотрел на меня, нахмурившись.

— Ты уволен.

Я повернулся и пошел к двери. Он позволил мне дойти до нее, а затем сказал:

— Не хочешь узнать почему?

Я посмотрел на него через плечо.

— Если вы чувствуете, что должны рассказать мне, о'кей. Но в таком случае давайте сделаем это за сигаретой и стаканчиком чего-нибудь. — Я достал свой портсигар и добавил. — Спиртное с вас.

Он улыбнулся мне.

— Ты — наглый ублюдок. Но обмен — ничего. Хотя, ты по-прежнему уволен.

Он пошел в дальний конец комнаты, то тут, то там пуская в ход свою трость, и, наконец, остановился перед шкафчиком времен Луи какого-то и достал из него бренди и пару бокалов. И на этот раз он налил себе больше. Я взял бокал и сел в кресло, на спинку которого небрежно опирался пожилой, похожий на дипломата тип в придворном костюме (он, вероятно, помешал посвящению О'Дауды в рыцари).

Я вдохнул аромат бренди, отпил немного, подождал, пока жидкость нагреется во рту, проглотил, и почувствовал, как у меня в животе зарождается новый вулкан.

— Кошмарная штука, — сказал я.

— Ты думаешь, я буду переводить свое лучшее бренди на человека, которого я только что уволил.

— Почему я уволен?

— Потому что, Карвер, когда я нанимаю кого-либо, я требую от него полной лояльности за те деньги, которые я ему плачу. За это меня никто не любит. Но всем им нужно зарабатывать деньги.

— Насколько мне известно, я даже еще не обманул вас ни с одним счетом за отель. Но я обязательно сделаю это, когда вы меня восстановите на службе.

Резким, раздраженным движением трости он рассек перед собой воздух и сказал:

— Черт, ты меня очень утомляешь.

— Мне хотелось бы услышать несколько фактов, подтверждающих мою нелояльность.

— Два дня назад меня посетил один человек по имени Алакве.

— Это было в Англии или здесь?

— Зачем тебе это?

— Затем, что тогда я буду знать, был ли это Джимбо Алакве или Наджиб.

— В Лондоне.

— Старина Джимбо, все еще трудится изо всех сил. Не нужно мне рассказывать. Я догадываюсь, что он вам сообщил. Я получил взятку, скажем, в три тысячи гиней, не фунтов, за то, что обману вас и скажу, где находится “Мерседес” — когда я, конечно, найду его — сначала ему, а потом вам. Что-нибудь в этом роде, да?

— Более-менее. Ты чертовски откровенен.

— Я буду даже еще более откровенен. Джимбо попроще, чем его брат — они близнецы. Бог знает, что с него имеют те люди, на которых он работает. Ему следовало бы знать, что моя цена за подобного рода обман была бы где-нибудь в районе десяти тысяч. Мне и у вас хорошо. Постоянная смена декораций, жизнь в окружении роскоши, новые лица — некоторые из них очень симпатичные и женственные — и полное ощущение вечности жизни, которое, попади я в страховое агентство, тут же выгнало бы меня из него. Взгляните на это.

Я достал вещицу из кармана и бросил ему. Она была размером с половину грейпфрута и такой же формы, но гораздо тяжелее.

Он взял ее в свою обезьянью лапу и спросил:

— Что это такое?

— Это магнитная термобомба. Там сбоку есть небольшой переключатель, который можно поставить на любую, указанную на шкале температуру. Температура дана по Фаренгейту, Цельсию и Римеру. Все предусмотрено. В настоящий момент она поставлена на предохранитель. Я обнаружил ее под капотом своего автомобиля в Женеве. Она была приведена в рабочее положение и разнесла бы меня и машину в клочья через пару километров.

— Черт, какая полезная штука.

— Можете оставить ее себе. Но если я взял деньги, зачем им тогда понадобилось убирать меня? Лишние расходы. Им очень не понравилось, что я отказался от денег. Я полагаю, вы уже хорошо заплатили Джимбо, чтобы он работал на вас?

— Да, заплатил.

Я покачал головой.

— Вы его совсем запутаете. Он не из тех людей, которые могут вести двойную игру и не замкнуть в один прекрасный момент оба конца. Хорошо, я снова на работе?