Так будет всегда

Некоторое время Кевин, казалось, был в замешательстве. Потом, собравшись со своим неукротимым духом, с живостью сказал: — Я рад видеть тебя уже готовой.

— Готовой для чего? — спросила она невинно.

— Для ланча, конечно. Разве ты не получила моего послания?

— У меня создалось впечатление, что это приглашение, а не приказ, — дразнила она. — Я ошиблась?

— А что вытащит тебя из квартиры? — спросил он.

— А ты как думаешь?

Он криво улыбнулся, что всегда заставляло ее сердце уходить в пятки…

— Я думаю, ты предпочитаешь приглашение. Однако я решительно хочу забрать тебя отсюда, и если понадобится — любым способом.

— Задира, — обвинила она.

— Я не отрицаю. Но в свою защиту должен сказать, что такая тактика никогда мне не требовалась, пока я не влюбился в упрямую, как баран, женщину, которая сама не знает, чего хочет.

— Подразумевается, что ты знаешь.

— Совершенно верно. Не говори, что не заметила перемену.

— О, я заметила, — объяснила она сухо. Про себя она отметила, что с тех пор, как она встретилась с Кевином, у нее не было ни минуты покоя. Куда делись те безоблачные дни, когда у нее в голове были только сроки окончания кампаний? Сейчас она старается держаться на равных с мужчиной, почти на десять лет моложе ее, подвергаться мучительному пробуждению чувств, заставлять себя забыть горькое замужество и в последний, но далеко не единственный раз обдумывать, что делать с ребенком, который, по ее подсчетам, появится меньше чем через восемь месяцев. О, да, перемены произошли! Гораздо большие, чем она могла вообразить, за несколько коротких недель. Но Кевин стоил всей этой нервотрепки. Она была в этом уверена.

Перед ней стоял мужчина с широкими плечами, которые подчеркивала трикотажная рубашка с короткими рукавами и расстегнутая на шее в голубую и лимонно-зеленую полоску, оттеняющую загорелую грудь, с мускулистыми голыми ногами, виднеющимися из-под голубых теннисных шортов. Он был для нее, как Адонис для Афродиты, со своими волнистыми, выгоревшими на солнце волосами и необыкновенно голубыми глазами. Интересно, думала она, бился ли так же часто пульс у древнегреческих богов, как сейчас у нее.

У Кевина перехватило дыхание от выражения лица Джессики. Никто не мог переубедить его, что она так же сильно любит его, как он ее. Рано или поздно она признается — сначала себе, затем ему. Он знал, что первый барьер — самый трудный. Что ж, начиная с сегодняшнего дня он приступает к тренировочной программе, которая даст ей возможность сделать этот прыжок.

— Ну, — сказал он наконец. — Что ты выбираешь? Ты идешь добровольно?

— А этот твой парень будет моим сопровождающим?

— Сомневаюсь, что он тебе сильно поможет. Я дал ему инструкции и думаю, он будет на моей стороне.

— В таком случае, я вынуждена защищаться сама, — сказала она с притворным смирением. И поманила его к двери. — Вперед, мистер Лоуренс. Но этот ланч должен быть сногсшибательным. Я оголодала.

Уже внизу в вестибюле Кевин повернул к двери, выходящей на море. Джессика вопросительно посмотрела на него.

— Куда мы идем?

— Я подумал, нам надо немного прогуляться перед ланчем, — бодро сообщил он, широко улыбаясь ее удрученному виду.

Она застонала.

— Я должна была догадаться, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

На улице сияло яркое голубое небо в комочках кипенно-белых облаков, и океан катил свои волны с белыми гребешками. Легкий ветерок, согретый солнечным теплом как бабьим летом, дул с севера. Это был один из тех дней который придавал Джессике жизненные силы и радость. Пока они неохотно брели, овеваемые ветром, Кевин взял ее за руку.

— Ничто так не вызывает аппетит, как соленый воздух, — сказал он с энтузиазмом.

— У меня и без того хороший аппетит, — ответила она. — Предполагаю, в следующий раз ты заставишь бежать меня трусцой перед едой.

Он улыбнулся ей, глядя на нее сверху вниз.

— Нет. Это можно сделать и сегодня… если ты не возражаешь.

— Возражаю, — заверила она.

— Тогда почему бы нам не присесть там? — предложил он невинно.

Джессика посмотрела в ту сторону, куда он показал, и увидела кусок бревна, на котором она сидела, когда он впервые встретил ее.

— Возвращение на место преступления? — поддразнила она.

— Я подумал, это хорошее место для новых начинаний, — сказал он мягко.

Не успели они устроиться на бревне, как появился официант, стараясь удержать равновесие на песке. Пока Джессика смотрела на него широко раскрытыми глазами, он расстелил перед ними белоснежную льняную скатерть и поставил на нее сверкающий фарфор и хрусталь. Вынув пробку из бутылки шампанского, он налил каждому в его бокал и исчез в парке у них за спиной.

Джессика часто заморгала и посмотрела на Кевина.

— Мне это почудилось или кто-то на самом деле подал нам на пляж шампанское?

— Хотя у нас обоих очень живое воображение, шампанское действительно настоящее, — сказал он, подавая ей бокал. — За настоящее, — тихо произнес он тост, глядя в ее глаза. — И за будущее.