Так было

Правительство обязало нас собрать по Юго-Восточному краю в качестве продналога 48 млн пудов хлеба. Цифра эта была по тем временам, прямо скажем, немалая, но вполне реальная. Размеры, или, как тогда говорили, ставки взимаемого налога, определенные заранее, исходили из так называемого среднего урожая. Но по многим районам края урожай ожидался значительно выше среднего, и поэтому крестьянство в своей массе восприняло налог благожелательно.

Однако враждебные элементы распускали слухи, что такие невысокие ставки даны только для начала и, как только крестьяне их выполнят, им предъявят дополнительный налог.

Правительство приняло в том году решение предоставлять крестьянам за досрочную сдачу продналога 10-процентную скидку. Это было большим стимулом для успешного выполнения государственного плана сбора продналога. Словом, сбор налога должен был идти более или менее нормально. Именно поэтому мы решили с самого начала кампании полностью отказаться от применения вооруженной силы, к чему до этого здесь приходилось, как говорят, нередко прибегать.

Мы считали возможным, и то лишь в самых крайних случаях, использовать отряды ЧОН (части особого назначения, состоявшие из вооруженных коммунистов и комсомольцев) для охраны хлебных складов, особенно в районах, подверженных налетам бандитов. Что же касается привлечения регулярных воинских частей, то мы заблаговременно предупреждали местные организации, чтобы они на них не рассчитывали.

Первые же дни проведения продкампании показали, что сбор налога проходит в общем нормально, хотя уже на первых порах мы столкнулись с технической неподготовленностью к приемке большого количества зерна: на ссыпных пунктах и элеваторах не хватало хлебохранилищ, трудно было с транспортом. Зерно зачастую складывалось буртами на землю и хранилось так под открытым небом из-за несвоевременной подачи вагонов и нехватки брезента. Крестьянам иногда приходилось по нескольку дней стоять в очередях около хлебоприемных пунктов, чтобы сдать налог.

Некоторые товарищи, ссылаясь на хороший урожай, предлагали ввести помимо основного продналога дополнительное налоговое обложение населения. Но это был уже явный перегиб. Пришлось мне выступить и сказать, что мы не имеем права самовольно устанавливать какие бы то ни было надбавки к общегосударственному налоговому обложению.

Бандитизм в крае тоже шел на убыль. Однако эти успехи явились результатом не только хорошей работы наших войск и органов ГПУ по ликвидации наиболее оголтелых банд. Первые ощутимые результаты новой экономической политики, реальная помощь нашего правительства, оказанная крестьянству во время весеннего сева, хорошие виды на урожай, укрепление на местах советского аппарата и законности, общее сужение их социальной базы - все это явилось причиной начинавшегося разложения ряда политических банд и перехода некоторых из них на путь обычного, уголовного бандитизма.

Но это никак не могло нас успокаивать. Предстояла еще упорная и длительная борьба с бандитизмом.

С отчетным докладом Юго-Восточного бюро на пленуме выступали двое: Лукоянов (о работе бюро с апреля по июнь 1922 г.) и я (о работе фактически за один месяц - июль). Я старался не только рассказать о том, что мы уже сделали, но и заглянуть вперед - поговорить о ближайших задачах краевой партийной организации.

"Нечего скрывать, - говорилось в моем докладе, - у многих жителей, даже у коммунистов, нет еще правильного понимания новой экономической политики. Еще не везде осуществляется революционная законность. Это приводит к тому, что у иных людей пропадает доверие к органам Советской власти. В Горской республике, например, под флагом "борьбы с проклятым капитализмом" в условиях новой экономической политики, что называется, душат мелких лавочников. В Дербенте наложили контрибуцию "на местную буржуазию" в размере 50 млрд рублей и сажают людей в тюрьму, потому что они не в силах справиться с таким обложением. В Ставрополе дело дошло до того, что руководители ГПУ не считаются с губкомом. Имеются случаи морального, бытового и политического разложения среди коммунистов. Все это ставит перед нами задачу всемерного укрепления партийных организаций и советского аппарата на местах".

В докладе большое место заняли вопросы агитационной, пропагандистской и просветительской работы. Горские народы, кроме осетин и кумыков, тогда еще не имели своей письменности. Процент неграмотных и малограмотных был у нас очень высок. Газет и журналов было мало. Читали их у нас тогда только в городах, в деревню они попадали редко, и то с большим опозданием.

В самых первых числах августа 1922 г. я выехал в Москву для участия в работе XII Всероссийской партийной конференции.

В конце мая 1922 г. у Ленина случился первый приступ болезни. Все мы, делегаты, собравшись в Кремле, с особым волнением ждали сообщения о здоровье Владимира Ильича.