Так было

Я думаю отсюда выехать к 25-26 июня. На Пленуме ЦК (3 июля) стоит мой доклад. Надо мне готовиться к нему. Набираю сил для трудной работы. А из писем, поступающих из Москвы, видно, что положение с хлебом очень тяжелое и мне придется в июле и августе здорово постараться.

Крепко, крепко целую тебя!

8/VI Мухалатка 28 г.

Ан. Микоян

Во время моей работы в наркомате (кажется, в конце 1929 г.) между мной и Чичериным с одной стороны и Сталиным с другой возник крупный спор по вопросу внешней торговли. Мы нуждались тогда в иностранных кредитах для покупки за границей оборудования. Сталин думал, что немцам выгодно закрепить советский рынок за собой, предоставив большой кредит. Я был против того, чтобы ставить вопрос о кредите перед немцами. Выяснил мнение Чичерина по этому вопросу. Он высказался против в еще более категоричной форме. Предварительный обмен мнениями со Сталиным не поколебал его позиции. Он поставил вопрос официально на заседании Политбюро, предлагая мне выехать в Германию для переговоров. Я выступил на Политбюро против этого предложения, доказывая его нереальность и даже вредность в том смысле, что поездка советского наркома в Германию за кредитами и возвращение с пустыми руками нас скомпрометирует.

Политбюро приняло предложение Сталина.

Сталин в конце концов согласился с тем, что это решение невыполнимо. Правда, оно не было формально отменено.

Вообще, Сталин много вмешивался тогда в работу моего наркомата. Критика иногда была верной. Но по большей части дело заключалось в том, что торговля была тем звеном, где наиболее наглядно проявлялись недостатки работы промышленности и начавшийся в связи с коллективизацией кризис сельскохозяйственного производства.

Под влиянием его частых критических замечаний я стал думать об отставке. 26 июня 1930 г. написал на имя Сталина заявление, в котором просил освободить меня от работы наркомом и назначить на местную партийную или хозяйственную должность, на какую-нибудь стройку, предварительно предоставив отпуск.

Но Политбюро не приняло моей отставки.

Глава 21. Во главе Наркомата снабжения СССР

В начале осени 1930 г. Сталин предложил мне взять заместителем по внешней торговле Розенгольца, который в это время работал в РКИ у Орджоникидзе. Розенгольц был грамотным, дисциплинированным, строгим человеком, не допускал никаких поблажек и отступлений от норм и уставов, если даже это требовалось сделать для пользы дела. Словом, бюрократом он был отменным. Из всех бюрократов, которых я видел в своей жизни, он, пожалуй, был наиболее совершенным. В работе он был усидчивым, настойчивым. Хотя он и не нравился мне лично как человек, я согласился. Оказалось потом, что Сталин это сделал с личным прицелом. Видимо, об этом он поставил в известность Орджоникидзе, потому что, когда решался этот вопрос, тот не возражал, хотя для него это была ощутимая потеря.

А через два с половиной месяца Сталин в беседе со мной в присутствии Орджоникидзе завел разговор о том, что хорошо бы выделить внешнюю торговлю из общего Наркомторга в отдельный Наркомат внешней торговли. Он это обосновал достаточно убедительно. Я не возражал, но в душе было чувство неудовлетворенности: правильно ли это делается? Я подумал, что еще и другая причина была у Сталина, хотя он об этом не говорил. В другой раз как-то мне сказал.

А дело было в следующем. Будучи наркомом внутренней и внешней торговли СССР, вопросы внешней торговли я решал самостоятельно в пределах своей компетенции. При этом я не во всех вопросах спрашивал мнение Сталина и правительства. У нас тогда, как у наркомов, права были большие, и мы могли многие вопросы решать сами.

Так было в отношениях с Председателем ВСНХ Куйбышевым. 1928-1930 гг. были временем развернутой индустриализации страны. И тогда мы вывозили много продуктов питания, в которых сами нуждались: сибирское масло, яйца, бекон и много других видов продуктов, а также такое сельскохозяйственное сырье, как лен, конопля и др., хотя у нас тогда многого не хватало, особенно сырья, хлеба и даже бумаги, не говоря уже о разных видах металла. Главным же было то, что у нас не производились необходимые машины для промышленности, и Куйбышев хотел закупить такие машины для оборудования новых заводов. При составлении импортного и экспортного плана мы вместе обсуждали вопросы, шли навстречу друг другу в закупке оборудования и материалов, конечно в пределах внешнеторгового баланса, так, чтобы экспорт покрывал расходы по импорту.

Ввиду таких отношений между ВСНХ и Наркоматом внешней и внутренней торговли Куйбышев очень мало обращался с жалобами на нас к Сталину и правительству и с требованиями об увеличении поставок оборудования и материалов. Я тоже не проявлял чиновной аккуратности, не желая донимать Сталина докладами даже по крупным вопросам, считая, что можно и без него решать эти вопросы.