Так было. Размышления о минувшем

К осени 1923 г. в экономике страны неожиданно возникли серьезные затруднения с дальнейшим сбытом промышленных товаров. Производство их для рынка настолько возросло, что не только покрыло платежеспособный спрос населения города и деревни, но и привело к образованию больших сверхнормативных запасов этих товаров на складах государственных, кооперативных и торговых организаций.

В этих трудностях сказались тогда недостатки и планирования, и руководства государственной промышленностью, а также плохая организованность кооперации и слабость нашего торгового аппарата.

Промышленные и торговые организации, не желая расставаться с большими прибылями и быстрым ростом накоплений, не снижали установившиеся на рынке высокие цены на промтовары, хотя обстановка в стране настоятельно этого требовала и объективные возможности к тому были. В то же время на рынок продолжало поступать все больше и больше сельскохозяйственных продуктов, реализуемых там крестьянами по стихийно понижающимся ценам.

Образовался разрыв между высокими ценами на промышленные товары и низкими ценами на сельскохозяйственную продукцию (так называемые «ножницы» цен), достигший осенью 1923 г. огромных размеров. Например, в 1913 г. крестьянин за пуд ржи имел возможность купить в среднем 5,7 аршина ситца, за пуд пшеницы – 8 аршин, а в 1923 г. он мог купить соответственно уже только 1,5 и 2,1 аршина ситца. И так почти по всей номенклатуре товаров. Это привело к тому, что крестьянство потеряло возможность покупать на рынке жизненно необходимые ему промтовары по доступным ценам. Тем самым нарушались условия нормальной хозяйственной смычки между городом и деревней.

С другой стороны, происходившее в связи с этим огромное затоваривание промышленной продукции отрицательно сказывалось на материальном положении и рабочих. Из-за постоянного недостатка наличных денег (что вызывалось отсутствием нормального товарооборота) рабочим нередко своевременно не выдавалась зарплата. Возникали трудовые конфликты, перераставшие порой в кратковременные забастовки.

Учитывая особую сложность вопроса и не желая решать его скоропалительно, без достаточно глубокого и всестороннего изучения, политбюро, а потом и пленум ЦК решили образовать специальную комиссию для выработки необходимых мероприятий по ликвидации образовавшегося расхождения цен на промышленные товары и сельскохозяйственные продукты (комиссия о так называемых «ножницах»), а также еще две комиссии – о заработной плате и о внутрипартийном положении.

Недавно, просматривая свой архив, я обнаружил записи своего выступления на активе Ростово-Нахичеванской парторганизации, в котором, говоря об истории нашей борьбы с оппозицией, я рассказал, между прочим, и о так называемом «пещерном» совещании Зиновьева.

После XII съезда, летом 1923 г., когда на горизонте партийной жизни еще не было никаких принципиальных разногласий, часть членов ЦК, находившихся в Кисловодске на лечении, устроила ряд собеседований, названных «пещерными» совещаниями. Я тогда находился в Закавказье и обо всем узнал из письма ко мне Ворошилова.

Эти члены ЦК по инициативе Зиновьева вызвали Ворошилова из Ростова и, забравшись в какую-то пещеру под Кисловодском, решили обсудить вопрос о руководстве партией. Зиновьев говорил, что в руках генерального секретаря ЦК Сталина сконцентрировалось много власти, необходимо реорганизовать секретариат ЦК, создав «политический секретариат» из трех человек – Сталина, Троцкого и Каменева (Зиновьева или Бухарина). На этом совещании почти все, за исключением Ворошилова, согласились с предложением Зиновьева.

Через несколько дней, воспользовавшись оказией – проездом Орджоникидзе из Тифлиса в Москву с остановкой в Кисловодске, – эта группа членов ЦК послала через Орджоникидзе письмо Сталину с изложением своих предложений.

Сталин заявил, что создание «политического секретариата» на деле есть упразднение политбюро, в результате чего партией фактически будет руководить «тройка». «Из этой платформы ничего не вышло, – говорил Сталин позднее, на XIV съезде партии, – не только потому, что она была в то время беспринципной, но и потому, что без указанных мной товарищей – Калинин, Томский, Молотов, Бухарин – руководить партией невозможно. На вопрос, заданный мне в письменной форме из недр Кисловодска, я ответил отрицательно, заявив, что, если товарищи настаивают, я готов очистить место без шума, без дискуссии, открытой или скрытой, и без требования гарантий прав меньшинства».

Когда некоторое время спустя мы, другие члены ЦК, не участвовавшие в «пещерном» совещании, узнали о проекте Зиновьева «политизировать» секретариат ЦК, игравший тогда почти что техническую роль, наша реакция на эту «реформу» была резко отрицательной.

Словом, «пещерное» совещание цели своей – ослабить роль Сталина – не достигло.