Так было суждено

Однако этот взгляд не предвещал ничего хорошего. На лице Марины была такая холодная непроницаемость, что любой человек, находящийся в своем уме и при трезвой памяти, обошел бы светловолосую стороной, но кареглазая, казалось, пропускала все холодные фразы Марины мимо ушей и интерпретировала их на свой лад. Так же Юля не понимала, за что все в школе так любят девушку. Учителя относятся к ней с уважением, почти все ученицы сохнут по ней и по Яне. По Яне-то ладно, так думала Юля, мол, этому хотя бы какое-то объяснение найти можно. Но Мандарина-то? Кареглазой казалось странным, что такая холодная персона, которая половину времени находится где-то в себе, а другую половину — за учебой, работой и т. д., является любимицей чуть ли не всей школы. Все здороваются с Мариной, смотрят вслед с благоговением и обожанием, словно Марина не простая девушка, а какая-то неприкосновенная реликвия, которую все хотят.

— Потому что холодная, — брякнула Юля. — Добрее надо быть.

Марина еще какое-то время молча смотрела на кареглазую, а затем вновь принялась что-то печатать. Зелено-серые миндалевидные глаза, окаймленные густыми ресницами, были, как обычно, слегка прикрыты. Но обычно это подчеркивало спокойную сосредоточенность, а в данный момент служило доказательством того, что девушка устала. А устала она вот от чего: помощь в подготовке кабинетов перед учебным годом, помощь по общежитию, работа с различными документами, переезд Юли в комнату к светловолосой, бессонные ночи, проведенные за работой и за поисками той самой, которая уже, наверное, никогда не вернется…

— Прости, что ты сказала? — встрепенулась Марина, на миг задумавшись о своем.

— Я говорю, что добрее надо быть… и уши мыть по утрам.

— А кому-то рот. И причем с мылом, — парировала светловолосая.

— Вот чего ты сразу злишься? — обиженно надула губы Юля. — Я же ничего плохого не имею в виду. Хотя периодически мне и хочется тебя убить, даже несмотря на то, что я знакома с тобой без году неделя… Я, может, хочу с тобой сблизиться и…

— О, таки хочешь с ней сблизиться, — хриплый голос, раздавшийся у самого уха, заставил кареглазую подскочить на добрых полметра.

— Охренела, что ли?! Людей так пугать! Меня чуть Кондратий не хватил! — заорала Юля.

— Приветик, котик, — девушка лучезарно улыбнулась. — Я тоже рада тебя видеть. И тебе привет, мисс… Эй, ты слышишь меня, женщина?

Яна осторожно подошла к своей старой подруге и попыталась взглянуть на экран ноутбука, но не тут-то было. Марина закрыла восьмое чудо техники и уже потом произнесла:

— Привет, Ян.

— А ты все такая же уставшая и замученная… Слушай, мне тут твоя помощь минимально так нужна… Не сходишь со мной к директору? Просто он меня как-то не очень всерьез-то воспринимает, а у меня к нему дело. Хочу просто…

— Ладно-ладно, схожу, — махнула рукой светловолосая, глядя на то, как Яна пытается делать глаза, как у кота из Шрэка. Фанаты, может, и купились бы на такой дешевый приемчик, может, купились бы и учителя, но только не Марина.

Светловолосая дружила с высокой девушкой чуть ли не с пеленок, а оттого прекрасно знала характер Яны, всю ее подноготную и какие приемы использовала девушка, чтобы воздействовать на других людей и влиять на их решения. Именно поэтому Марина решила пропустить трогательную и щипающую душу историю о чем-то там, прекрасно зная, что Яна приукрасила бы повествование раз, эдак, в тысячу, добавив туда чуть ли не ритуал с девственницами и драконами. Причем девственницы бывали чуть ли не в каждой истории.

Яна надулась и пробурчала:

— Вот вечно ты как…

— Морозилка? — подсказала Юля.

— Именно! Марина — лед, а ты — огонек, котик! Именно поэтому вы с Мариной так прекрасно будете ладить. Вам нужно просто…

— Так, все. Пойдем, — решительно сказала светловолосая и вышла из комнаты.

Яна еще какое-то время постояла в дверях, а затем, повернувшись лицом к сонной Юле, лукаво улыбнулась и тихо, чтобы не услышал никто, кроме кареглазой, прошептала:

— А огонь всегда сильнее льда.

— Яна, кому нужно к директору? — раздалось где-то со стороны лестницы.

— Бегу, командир! — крикнула Яна. — Ну, бывай, котик.

— Я не котик! — крикнула кареглазая, но девушка уже вышла из комнаты, поэтому слова не достигли своего адресата. — И что она хотела этим сказать?.. Уж не намек ли это на то, что я должна вступить в их секту лесбиянок и психов? Ну щас, хренушки вам, кренделя небесные… Боже, где мои трусы?.. Тьфу, штаны!