Так было, так будет

Соня на фронт пошла вместо отца с его благословения. Меньше всех походила она на «идейную барышню», каковой, на самом деле, была. Постулат «Еврейки расцветают рано, увядают быстро» применим к ней только на половину: среднего роста жгучая брюнетка, огромные глаза с ресницами-опахалами, пухленькие щёчки, белозубая улыбка – всё это девичье богатство не собиралось увядать. Конечно, лицо выглядело совершенно иначе, когда волокла раненного с открытого места, да кто это видел? И боялась она только одного: если убьют – выглядеть неприлично. Потому носила солдатские шаровары вместо юбки.

Возвращаясь в расположение полка из санбата, вместе с лечившим там зубы особистом, встретила Лукошкина. Просто поздоровались, хотя она его выделяла среди ухажёров – исключительно за храбрость. Ей так казалось. На самом деле женское (девичье) начало учитывало массу особенностей личности, начиная от внешнего вида и до оценочного: ЛЮБИТ – НЕ ЛЮБИТ. Выше среднего во всех отношениях, статный- опрятный, голос приятный, добрый и сильный, неповторимый. Ещё чуть-чуть, и любимый! Уже месяц в одной части, устали молодость, симпатия, быстро утекающая фронтовая жизнь подталкивать «Служебный роман» к логическому завершению. Обстоятельства не складываются? Но ты же мужчина! А подразнить, чтоб нос не задирал! И серебряными колокольчиками рассыпался по днепровским кручам озорной девичий смех. Эхом охал, держась за опухшую щеку, тридцатилетний старик Лозовский.

ПОСТАНОВКА ЗАДАЧИ

Лейтенант Лукошкин и сержант Пеночкин уже подходили к уцелевшей мазанке – белённому домику штаба дивизии. – Я с вашей ротой с прибытия, объяснял Пеночкин, по землянкам солдат разводил, пока вы со штабными знакомились. Так что блиндаж легко нашёл.

– Смотрю, ты всё здесь знаешь. А вызывают зачем?

– Да казаки верхами прибыли. Красавцы, в бурках, папахах, саблями за всё цепляются, коней к штабному автобусу привязали. А уж. горластые! Товарищ лейтенант, тут ваш часовой должен быть. А нету!

– Здесь я! Давно услышал, ждал поближе, не кричать чтоб. Из разбитой русской печи, когда- то согревавшей одноимённую избу, сгоревшую ещё в 41-м, вылез автоматчик. Из роты Лукошкина, зам командира оставленного при штабе дивизии первого взвода.

– Тебя, Пеночкин, прозевать немыслимо. Сводки Информбюро без радио читать можешь!

– Толковые ваши ребята, с одного раза меня запомнил. Утром только и виделись, пока к землянке шли. Круглов его фамилия.

Ротный был польщён. Любил, когда его бойцов хвалят. Ревновал страшно, если другие командиры наказать норовят. Такое случалось, бойцы были штучные, у каждого свои таланты воинские. Гонор общий. Одним словом – разведка. Инженерная! Было с кого бойцам образ разведчика копировать. Командир – ростом и лицом русак природный, глаза светлые, а взгляд завораживает. Голос тихий, но слышат его хорошо даже под обстрелом. Впрочем, за год боёв научились бойцы понимать командира без слов. Ещё много чему научились, гонял нещадно. Никогда напрасно. Военная косточка. Отец первую мировую до тяжёлого ранения ломал. Унтер-офицером комиссовали. Полный кавалер! От отца требовательность к себе и другим. Он учил охотничьим хитростям, рыбацкому терпению. Семнадцатилетнего отпустил на фронт. После радовался – военком знакомый, умница, определил добровольца- сына в Борисовское военно-инженерное училище, так что на фронт Виктор Лукошкин попал аж в 43-м году младшим лейтенантом. Не отпускали из училища в строй. Пришлось одной сволочи по морде дать, чтобы с должности инструктора по минно-взрывному делу сняли, и в самое пекло послали. Наши Воронеж опять освобождали, его в станицу Багаевскую, что на Дону, отправили.

На четвёртый фронтовой день к мосту, который рота Лукошкина через Дон навела и трое суток под обстрелом ремонтировала, маршал Будённый С. М. прикатил. Командир полка, понятно, тоже прибежал. Видит маршал, кругом воронками берег изрыт, «младшой» раненный-контуженный шатается, а мост не шелохнётся! По нему тяжёлая артиллерия идёт, наступление развивать.

Вытянулся Лукошкин «Смирно!», доложил, кто он есть и упал. За то, что, получив ранения, солдат не бросил, маршал Буденный с командира полка орден Красной Звезды снял и лейтенанта младшего наградил. Правда, на другой день командир полка навестил раненного в санбате и тот орден забрал. Объяснил, потом свой получишь. Так часто бывает, пересказывали историю бойцы «хозяйства Лукошкина».

Вспомнилась та переправа неспроста. Впереди Днепр, опять мост строить? Наверное, это и есть цель вызова. А казаки налаживать взаимодействие прибыли. Успокоился ротный, разгадав причину ночного приглашения. Доля командирская – с людьми работать. А люди, по правде, генераторы происшествий. Чаще наказуемых, чем награждаемых. В любом варианте командир отвечает.

Шли уже по осеннему саду с голыми яблонями. Пеночкин заговорил. «Товарищ лейтенант! Возьмите меня в роту!» Ожидаемо, сколько раз такую просьбу слышал. Ответ стал стандартным:

– Зачем тебе? Только правду.

– У вас не убьёт! Я в штабе за потери отвечаю, списки свожу. Ваших не видел.