Так долго не живут

Он потянулся к чаеварке. Ему необходимо было попить чайку и подумать. Где-то рядом, сквозь тоненькую плёнку, мутно сквозила и пробивалась к нему… уж не истина ли? Билась, стучалась, подлаживалась под ритм шур-шанья и фырканья закипавшей в чайнике воды. Самоваров положил перед собой листок, уставился на правильные, уверенные буквы. ОЛЕНЬКОВ ВСЁ ЗНАЛ. Может, Ольга просто вложила в эти слова своё отвращение к бывшему любовнику, с которым она некогда так стыдно забыла обо всём? Месть? Нет, невозможно. Прямолинейная и гордая купчиха всегда брезговала интригами, а с Оленьковым и вовсе молчала, каменела, ёжилась, хотела, чтобы ничего того вроде бы и не было, хотела забыть! Хотела, чтобы все забыли. Зато всё, что говорила в эротическом угаре про мнимые, как выяснилось, тайны Анны Венедиктовны, она, конечно, прекрасно помнила. Ведь как перепугалась, когда Самоваров явился вдруг к ужину и начал задавать в лоб свои вопросы. Она тогда просто впечаталась в кресло, даже проводить его не смогла, Евстигнея послала! Сама, видно, догадывалась после покушения на Ильича, в чём дело, но верить своим догадкам не хотела, а тут Самоваров прилип: кому говорила про брильянты? И… Не написала, конечно, «ЭТО СДЕЛАЛ ОЛЕНЬКОВ», но зияет Ольгин ужас из этих крупных, разинутых «О». Ольга болтать и предполагать не станет — умная, твёрдая, положительная Ольга, которая верит только фактам, как утверждает Анна Венедиктовна.

Кто знает, чего она ещё своему брюнету не наговорила? Скажем, что у Анны Венедиктовны помимо писем с разгадкой тайны Гормана имеются чудные безделушки, например брошка с жёлтыми алзмазами, совершенно как на картине Винтергальтера…

Самоваров хлебнул чаю, и в его голове бесшумно открылись шлюзы безумных предположений — трусливые условности пали. Всё может быть! Вот Ольга уверена, что ОЛЕНЬКОВ ВСЁ ЗНАЛ. И что же? Оленьков лезет потрошить скульптуры, натыкается на Сентюрина и убивает его? Зачем? Ерунда ведь… Или не ерунда? Если он побьёт скульптуры и найдёт в них ценности, Сентюрин будет знать, кто это сделал, а Ольга знает почему. Плохо! А так — политический маньяк. Но ведь стукнуть топором по затылку не всякий отважится и не всякий изловчится. А у нас интеллигентного вида брюнет с бородой, с погибельным для дам баритоном, в галстуке утончённых тонов, с нежными руками… Не слишком похоже. Ба, а Денис? Денис, который дежурит в ночь и который якобы ничего не слышал возле своих ценных экспонатов! Этот маму родную как муху прибьёт, не моргнув. И вечно он рядом с Оленьковым — и в фирмах, и в партиях. Гога и Магога. Ах, как складно! Так не бывает! Самоваров даже головой потряс и принялся быстро, мелкими глоточками, допивать чай, чтобы заглушить свои соблазнительные фантазии. Да разве можно их заглушить? Что, считать до тысячи, чтобы не думать: вот оно, вот оно, вот оно?

«Трус ты, Самоваров», — влепил он самому себе. Ну, если всё было так, как купчиха наша в ужасе вообразила, то и Аночкины брошки… А как же дверь без следов взлома? Впрочем, малахольный Валерик часто теряет ключи, у него их и утащить легко, пока он размышляет о своих несовершенствах и хлопает ушами… Да, это дело техники. А Капочка… Батюшки! Те двое в подъезде! Один с бородой, другой с квадратными плечами! Уж не из партии ли они бывшей либеральной свободы?

Самоваров вскочил и бросился в коридор — телефона у него в мастерской не было, звонить приходилось либо с вахты, либо от Аси. Он выбрал Асю. Кабинет её был открыт и пуст, но шубка висела на колышке. Самоваров схватил телефонную трубку и принялся спеша и сбиваясь набирать Стасовы номера. Но Стаса нигде не было — ни на службе, ни дома. «Блаженствует железный Стас, — с досадой предположил Самоваров. — Сцапал Сашу и рад. Бога за бороду ухватил. Укротил злодея. Можно и к мастеру спорта по туризму закатиться! Но чего я его ругаю? Он же не знает ничего, ему же писем подмётных в дверь не суют. Ну, а я куда теперь? Прямо в милицию? С баснями про бриллианты и про мужчин в бородах, которые выглядят как женщины в чадрах?» Он устало прислонился спиной к Асиному косоватому шкафу, который тут же ответил на его ласку падением нескольких папок в своих глубинах.

Куда теперь? Домой?

ОЛЕНЬКОВ ВСЁ ЗНАЛ. Значит, Оленьков — искомый любитель бриллиантов? Если так, то у него сейчас находится наследство Ады Шлиппе. А он хочет добыть ещё и кисельщиковскую парюру. Не теперь, потом как-нибудь. Ведь завтра он уезжает во Францию. С почти пустыми, правда, руками, но зато к Сезару Скальдини, знатоку старинных драгоценностей и покупателю краденых произведений искусства. В Чёртов дом уплывут бриллианты, так и есть! Пока состоится служебная командировка с пустыми руками, а потом, бог даст… А может, не с пустыми?..