Так говорил Бисмарк!

Воскресенье, 25-го декабря. Утром было опять очень холодно, но тем не менее Абекен отправился в церковь слушать проповедь. Тейсс говорил, показывая мне его сюртук с крестом: «Сегодня господин тайный советник, конечно, не выйдет из дому в шинели». У нас в канцелярии становится известным, что кардинал Боншоз прибудет сюда из Руана. Он и Персиньи желают созвания прежде всего законодательного корпуса и еще более сената, состоящего из более спокойных и зрелых элементов, чтобы обсудить дело о мире. Далее выясняется, по-видимому, что обстреливание Парижа имело серьезное значение и именно в самые последние дни.

Это видно по крайней мере из только что обнародованного приказа короля, которым генерал-лейтенант фон Камеке, командовавший до тех пор 14-й пехотной дивизией, назначается главным начальником инженерных частей, а генерал-майор принц Гогенлоэ-Ингельсфинген назначен начальником всей осадной артиллерии.

Сегодня за столом не было никого из гостей, и разговор не заключал ничего достойного упоминания. Впрочем, можно отметить следующее. Абекен в объяснении, я уже не знаю какого предмета, вставил замечание, что я веду очень точный дневник. Болен подтвердил это со свойственной ему живостью, говоря:

– Да, он все записывает: в три часа сорок пять минут сказал мне граф или барон то-то и то-то, как будто он все это желает сохранить для будущего.

– Со временем, – прибавил к этому Абекен, – это будет исторический источник. Только бы дожить, чтобы его прочесть.

Я возразил, что действительно это будет историческим источником, даже весьма достоверным, хотя и через тридцать лет. Шеф засмеялся и сказал:

– Да, тогда будут говорить: Conferas Buschii, глава III, страница 20-я.

После обеда читал акты и нашел там мысль о расширении немецких границ на запад, что было представлено королю в Герни четырнадцатого августа. Двадцать первого сентября баденское правительство прислало меморию подобного же содержания.

Понедельник, 26-го декабря. Что я в один из роковых дней 1870 года в частном доме в Версале буду есть настоящий саксонский рождественский пирог, я никогда бы этому не поверил, если бы это мне предсказала целая дюжина пророков. И однако, сегодня утром я имел порядочный кусок такого пирога, полученный мною от доброго Абекена, которому прислали из Германии целый ящик с подобным печеньем.

Независимо от обыкновенных работ сегодня был у нас праздничный вечер. Погода была менее холодна, но так же ясна, как и вчера. Около трех часов огонь с фортов стал сильнее. Они как будто замечают, что мы вскоре будем готовы отвечать им. Уже в предыдущую ночь несколько времени они стреляли с чрезвычайной силой из своих громадных орудий.

За обедом был Вальдерзее. Разговор шел почти исключительно о военных вопросах.

Под конец говорили о способности много пить, и министр высказал при этом: «Прежде питье совсем на меня не действовало. Как подумаешь, что я тогда мог выпить даже крепких вин, в особенности бургонского…» Затем разговор несколько времени вращался о карточной игре, и он заметил, что прежде он сильно подвизался и на этом поприще и мог, например, сыграть двадцать робертов виста один за другим, чту требует по крайней мере семи часов времени. Его интересует большая игра, но это не идет для отца семейства. Поводом к этому разговору послужило то обстоятельство, что шеф назвал кого-то «Riemchenstecher», и когда его спросили, что это значит, он объяснил: «Riemchenstecher – старинная солдатская игра, и этим именем зовут не настоящих мошенников, но хитрых и ловких людей».

Вечером написал еще статью о варварском ведении войны французами и приготовил для чтения королю извлечение из «Staatsbürger-Zeitung», которая советует менее щадить французов.

Глава XVI Первые недели бомбардировки

Двадцать седьмого декабря началось наконец так давно желаемое обстреливание Парижа и именно с восточной стороны. Как мы увидим дальше, мы об этом ничего не знали. Даже позднее, только в некоторые дни огонь производил впечатление большей силы. Очень скоро все привыкли к нему; он не отвлекал даже от наблюдения над самыми мелочными вещами и никогда не прерывал хода занятий или течение мыслей. Нас подготовили к этому французские форты. Поэтому дневник может продолжаться беспрепятственно.

Во вторник, от раннего утра до вечера, шел густой снег при довольно значительном холоде. Утром канцелярский служитель, прислуживающий мне и Абекену, рассказывал мне о последнем, как будто он католик. «Рано утром он читает молитвы; я думаю, что это латинские молитвы. Он их читает громко, так что их можно слышать из прихожей. По-видимому, это обедня». Потом он прибавил, что Абекен думал, будто сильный пушечный гром, который с седьмого часу раздается в отдалении, означает начало бомбардировки.