Я бы не счел за комплимент, если бы про мои туфли сказали: «О, они выглядят удобными». Да, есть каблуки, на которых неудобно ходить. Но разве это важно? На высоких каблуках не обязательно ходить.
Ярко-красный цвет подошвы моих туфель я выбрал для того, чтобы все видели, что они мои. Я выбрал этот цвет, поскольку он привлекателен, кокетлив, запоминается, это цвет страсти.
Мне претит идея естественности. Например, я предпочитаю сады дикой природе. Мне нравится видеть руку человека. Высокий каблук – это полностью изобретение человека, экстравагантность. Они далеки от естественности, но эту непрактичность я и обожаю. Я предпочитаю бесполезное полезному, утонченное – естественному.
Я всегда восхищался расцветками рыб и птичьего оперения, мне также всегда нравились женщины из кабаре. Они словно райские птицы.
Мне не нравится понятие «концепция комфорта». Это все равно, что сказать: «Мы на самом деле не любим друг друга, у нас просто удобные отношения». Когда по-настоящему любишь, приходится жертвовать многими привычками и отказывать себе в чем-то. Слово «комфорт» само по себе противное.
Я бы очень хотел, чтобы обувь «вьетнамки» изобрел я. Я обожаю вьетнамки. Я бы был очень горд, если бы изобрел их.
Люди гордятся своими татуировками. Это как современные гербы.
Каблук сам по себе – это инженерия. Такая маленькая вещь, которая выдерживает человеческий вес, должна иметь идеальный баланс.
В моем детстве не было того, что бы мне визуально нравилось. Не было мечты, ничего не сверкало.
У всех свои даты. Для меня это 1991 год, и я разделяю события своей жизни на периоды до и после этой даты. В этот год я стал взрослым. Моя мать умерла, и вскоре после этого я создал свою компанию. Я бы точно этого не сделал, если бы она не скончалась.
Я буду делать туфли для леди, которая ходит на ланч. Но на что-то вроде непристойного ланча с разговорами о мужчинах. А вот то, чего я абсолютно точно не буду делать: я никогда не буду делать туфли для женщин, играющих в бридж после обеда.
На самом деле я совсем не фашист. Все носят то, в чем они хорошо себя чувствуют, или то, в чем им удобно. Прекрасный день, на вас рубашка без рукавов – к ней подходят вьетнамки.
Я терпеть не могу одну вещь: когда обувь слишком мягкая и принимает форму ноги. Это совершенно отвратительно. И я просто ненавижу очень длинную обувь с острым носом, как у Аладдина.
Что считалось экстремальным двадцать лет назад, уже таковым не считается. Когда я начинал работать, были люди, которые говорили: «О боже, я не смогу ходить в этом!» – про каблук высотой три дюйма (7,62 см), что сейчас совсем несерьезно.
Когда женщина надевает туфли на высоком каблуке, ее облик совершенно меняется, а язык тела становится более выразительным.
Мои туфли не на каждый день.
Обувь меняет язык вашего тела. Она возвышает вас как физически, так и эмоционально.
Моя обувь – для того, чтобы ею любовались. Моя цель – сделать женщину привлекательной и сексуальной, а ее ноги – настолько длинными, насколько это возможно.
Донна Каран Donna Karan, Донна Айви Фаске, 2 октября 1948 года, Нью-Йорк, США