Так и было

Утром рано мы покормили свою живность. Чугунок с водой Вовка в землю вкопал, чтобы Дружок его не перекинул и не остался бы в жару без воды. Сами быстренько оделись, умылись, пионерские галстуки повязали и побежали на огороды.

А сейчас надо вам рассказать про наши огороды. Они известны на всю область, а может, и дальше. Потому что они у нас не простые, а семенные. Овощи на них растут не только для еды, но и для семян. Семена у нас собирают с моркови, с укропа, с редиски, с огурцов, с помидоров и тыквы. Осенью колхоз сдаёт семена государству, и всегда ему говорят: «Спасибо, но готовьте ещё больше».

Мы идём с Вовкой на огород, и я говорю ему, что, наверно, придём раньше всех.

— Спят ещё наши дружки-приятели, — говорю я.

А Вовка смеётся:

— Не иначе, как солнышко тебя ослепило. Глянь получше на луг!

Глянула, а в долине словно цветы лазоревые расцвели. Одни у родника сидят, ждут бригадиршу тётю Граню, другие огородами пробираются, а иные с Кукушкиного холма по тропинке сползают.

— Вовка, — говорю я, — да тут вся школа сбежалась.

— А чего ж! Дома сидеть глупых нету, — отвечает мне Вовка.

Тут и наши начальницы пришли: огородная бригадирша тётя Граня и её помощница — моя мама. Все учителя тоже рано сошлись и быстро поставили нас на работу. Малыши стали сухие укропные шапки отряхивать и сухие стручки с редиски собирать. А нас, пятиклассников, определили на огурцы. Это работа посерьёзнее. Одни ходят по грядам и собирают огурцы. Да не зелёные, а те, что уже перезрели и лежат на земле, как коричневые толстенькие поросята. Оторвёшь от плети, положишь на ладонь, а он тёплый, тяжёлый, шершавенький. Значит, вполне уже созрел, и семена в нём готовы.

Одни ребята эти огурцы рвут, а другие за столами сидят и их потрошат. Разрежут огурчик вдоль и выпустят семена в таз с водой, а пустые половинки кидают в верейки под стол для колхозных поросят. Семена в тазах моют и кладут на чистые столы на солнышке просыхать.

За работой время летело быстро, мы и не заметили, как полдень настал, и тётя Граня сказала:

— Соберите-ка ведро зелёных огурчиков и к шалашу: там вам обедать сготовлено.

Подошли мы к шалашу и видим: костёр догорает, и щи в большом котле булькают и вкусно так пахнут. Со свежей капустой щи, с молодой картошечкой.

Мы стали друг за дружкой в очередь, и тётя Граня с мамой нам наливали, двоим в одну миску. Мне вместе с Вовкой.

— Жених и невеста, — сказала про нас председателева Раечка. И глаза свои голубые сощурила.

Я хотела сказать ей: «Дура!», да пожалела. У неё отец с войны без ноги вернулся. Так и председательствует теперь на костылях. А он, лёгок на помине, как раз проезжал мимо, остановился и спрашивает:

— Вы что так смеётесь-веселитесь, может, война кончилась, а по радио сообщить забыли?

Тётя Граня ему отвечает:

— Нет, Иван Прокофьевич, война не кончилась. Да не всё же плакать и горевать. Радость у нас!

— Какая же у вас радость? Может, со мной поделитесь? — спрашивает председатель.

Тётя Граня ему говорит:

— А вот дети наши живы-здоровы, растут и в работе нам помогают. Разве ж это не радость?

— Ну-ну, — сказал председатель. — Пускай помогают. — И поехал дальше.

А тётя Граня взялась за своё дело. Вот и тяжко у неё на душе, страшно, что нету от мужа писем, а не плачет она, не жалуется, ещё других в горе поддерживает, — такой у неё характер.

После обеда мы перемыли посуду и хотели ещё поработать, но тётя Граня сказала:

— Хватит. А то потом спины не разогнёте. Да и все столы огуречными семенами заняты, сушить больше негде. Послезавтра придёте, и будет в самый раз: и огурчики новые созреют, и семена высохнут, сложим их в ящики.

Шли мы домой усталые, но всё равно пели песню. Эта песня всем людям была знакома, и припев у неё был: «Пусть ярость благородная вскипает, как волна! Идёт война народная, священная война».

А война в ту пору уже гремела и дымилась совсем недалеко от нас, и не видно было ей конца, и страшно было думать о сражавшихся на фронте близких людях.

На другой день мы с Вовкой снова жали и таскали траву своим коровам, но разговор у нас был всё о канунешнем дне.

Потом мы снова работали на огурцах, а через неделю перешли на помидоры.

Однажды Вовка позвал меня в поле, где убирали пшеницу.

Пришли мы и видим картину: идут наши малыши по полю и ищут обронённые колоски. Наклоняются, подбирают и складывают в пучочки. А сами такие серьёзные, такие заботливые! Я всё-таки не стерпела и засмеялась.

Вовка рассердился и говорит:

— Тебе всё смех!

А я разве виновата, что такая смешливая?

Вечером наша черноглазая Доська, конечно, стала хвалиться. Говорит:

— Я больше всех собрала! Галина Васильевна сказала, что я тридцать колосков собрала. И все такие толстые! Галина Васильевна говорит: «Надо хлеб беречь! Тогда и на фронт, и всем хватит».

КРАСНА ЯГОДА, МАЛИНКА МОЯ…

Наш директор снова собрал всех нас в школе и сказал:

— У нас новость. Через неделю из районного центра пойдёт на фронт машина с подарками. Обещали и наши захватить, если мы к тому времени приготовим.