Так хохотал Шопенгауэр

Впрочем, недовольство бытием допустимо, но ровно на ту глубь, до которой ты можешь его изменить. Большинство людей очевидно не могут изменить бытие, поэтому им нельзя ругаться, обвиняя реальность. Что значит обвинять реальность? Это не только фраза «мир дерьмо», которую, кстати, редко кто по-настоящему произносит. Ну, допустим, Сартр всю жизнь только этой фразой разговаривал, а простые граждане говорят по-другому. Они никогда не смотрят на мир в целом, поэтому они обвиняют видимое своим глазом: политический строй в стране, начальство на работе, людей вокруг себя, как близких (муж, отец), так и дальних (чиновники, коммерсанты). На самом деле такое утверждение затрагивает не только мужа и не только чиновников, оно императивно утверждает: мир дерьмо, а из этого следует… Ничего из этого не следует, потому что мир не дерьмо. Смирение в нашем понимании есть добродетель, которая запрещает называть мир дерьмом и делать такие мысленные заявление, которые разверткой к этому ведут. Коммерсанты не виноваты, даже если ловят живых детей, вырезают внутренности и продают за границу. Они такие, какие есть, потому что мир не дерьмо. Их, конечно, надо расстрелять за преступление. Но в философском смысле они не виноваты, потому что виновен в мире только ты сам (в своей жизни, а ничего другого в мире нет — кроме нее, твоей жизни). И отец не виноват, что у тебя жизнь такая, даже если он бил тебя, издевался, насиловал, внушал неправильные мысли и чувства. Мир-то не дерьмо, значит отец не виноват. И чиновники не виноваты, даже если продали Россию. Иди, бери их, суди, убивай, выводи на чистую воду — а сидеть и плакать нельзя. Это все вытекает из смирения в нашем смысле. Легко понять, что это делает человека сильнее. Звучит слово на самом деле как добродетель раба, но то, что мы описали — добродетель воина и аристократа. Воин обязан только перед самим собой, с других он ничего не может потребовать. Аристократ обвиняет реальность ровно настолько, насколько может изменить ее сам либо не обвиняет вообще, если добрый и не хочет фрондировать.

Легко понять, что смирение в нашем понимании отнимает надежду и придает веру. Под надеждой мы понимаем нечто, что ожидается от внешнего мира. Человек сидит и ждет, а ему что-то приходит, но на самом-то деле приходить не обязано, а особено не обязана приходить хорошая жизнь. Это опять-таки связано с неприличными ожиданиями (ждать от других хорошее неприлично). Поэтому надежду такого рода, пассивную и пропитанную отсутствием смирения, надлежит устранять. А вера в нашем словаре как бы то, что из восьмого пункта перебрасывает мостик в начало, в первый и третий пункт. Верить можно в идеалы и внутренний закон, это можно без неприличия: они только в тебе, от других не зависят. Причем вера мгновенно делает реальным то, во что веришь, если обрашаешь ее внутрь себя, а не проецируешь на задолжавшее бытие. Стержень внутри появляется в тот самый момент, как человек верит, что у него есть этот стержень. Идеал рождается только верой, в материальном мире он не задан ничем — но как только поверили, он существует. Усилия никакого не надо, потому что верить естественно. Не нужно усилие, чтобы видеть сон, думать, переживать. Точно так же не надо усилия, чтобы верить, потому что это есть или нет: вспыхивает мгновенно. Кстати, общераспространенный смысл слова смирения прямо противоположен тому, который ввели мы. Мы забили в формулу: в мире есть только одно обязанное существо — ты сам. А люди понимают в том смысле, что ты-то как раз ни за что не отвечаешь: пошел, не получилось и успокаиваешься, раз ты смиренный. Снимаешь с себя внутреннюю расплату за результат. И проецируешь виновность на мир! Как мы видим, имеется не то, абсолютно не то, на 180 градусов. Но мы забили наш смысл: смирение как чувство, запрещающее называть мир дерьмом, ждать хорошего от других и снимать с себя абсолютную отвественность за все. Каждый человек отвечает за все, причем абсолютно. Все — это реализация либо нереализация его жизни, а заботиться о другом просто от лукавого, бытие сводится только в одну проблему, один вопрос и ответ на него. Зря или не зря пришел ты в мир? Так вот, на этот вопрос нужно отвечать смиренно. На остальные жизни плевать, и это правильно, потому что реализовать либо нереализовать свою жизнь человек может только сам, а сострадание скорее помешает. Не со зла плевать на другие жизни, а лишь потому, что в главном все равно не поможешь: а помогать не в главном бессмысленно, потому что мелочно, раз ты не можешь подарить ближнему главное — волю и понимание.

Девятым отметим желание, о котором говорено очень много. Поэтому помолчим, просто высечем свое: девятое — это наличие подлинного Желания. Во-первых, желать надо сильно, во-вторых, желать надо сильного. Первое понимается, а второе хуже. Как-то неинтересно желать просто секса и зарплаты, надо ведь желать миллиард долларов и удивительной любви с человеком, который достоин этого. И хотеть мирового, кто бы спорил, господства.