Так кто же развалил Союз?

22 августа вечером недавно вернувшийся из Фороса Горбачев провел свою первую послепутчевую пресс-конференцию. Она транслировалась по телевидению. Хорошо было видно, что президент еще не совсем ориентируется в новой обстановке. Возможно, в какой-то мере этому поспособствовал его тогдашний пресс-секретарь Виталий Игнатенко, который вел пресс-конференцию. Он умудрился не дать слово ни одному из корреспондентов российских демократических, запрещенных хунтой газет - напрасно те тянули руки. Вопросы задавали в основном зарубежные журналисты. Впрочем, и сам Горбачев почему-то нахваливал главным образом зарубежную прессу. Российские демократические издания, в дни путча дружно выступившие в его защиту, хоть и получили от него скупую похвалу, но тут же - дозу странной критики: дескать, чуть ли не из-за их непримиримой позиции заговорщики и вынуждены были пойти на этот самый заговор.

Однако самым удивительным было другое: как выяснилось, несмотря на драматические события последних дней и все пережитое им Горбачев, оказывается, остается верен коммунистическим идеям, коммунистической партии. Он лишь - за реформирование КПСС. Отвечая на вопрос, как он относится к тому, что партию еще до путча покинул его близкий соратник Александр Яковлев, Горбачев сказал:

- Жалею, что уходят силы, которые должны внести свой вклад в то, чтобы реформировать партию. Вижу собственную роль в этом и не собираюсь сдавать позиции. Я на них останусь. Но не пойду ни на какие уступки в принципиальных вопросах. Они проявились в проекте новой программы КПСС. ДО КОНЦА БУДУ БОРОТЬСЯ ЗА ОБНОВЛЕНИЕ ПАРТИИ (выделено мной. - О.М.)

Даже близкий сотрудник Горбачева, бывший член Политбюро Вадим Медведев отмечает в своих воспоминаниях, что в выступлении Горбачева, а особенно в ответах на вопросы, «проскальзывала неадекватность восприятия последних событий, необратимых перемен в стране, как будто после разгрома путча мы просто вернулись к доавгустовскому положению».

Тем, кто до сих пор уверяет, что Горбачев СОЗНАТЕЛЬНО старался разрушить коммунизм, коммунистическую партию, стоило бы, среди прочего, запомнить и процитированные выше слова Горбачева о том, что он будет «до конца» бороться за обновление, но не за ликвидацию компартии, за воплощение в жизнь ее «обновленной» программы, то есть по-прежнему - за построение коммунизма. Да, Горбачев внес решающий вклад в устранение коммунизма и коммунистов с российской политической авансцены, но он не преследовал СОЗНАТЕЛЬНО такой цели - это получилось само собой в результате его реформаторской деятельности. Ну и, разумеется, в результате деятельности Ельцина и других ведущих политиков той поры.

Впрочем, те опрометчивые слова Горбачева, конечно, имели значение не только для истории, но и для его положения в тогдашнем политическом раскладе. Они не укрепили его положения. Человек, оказавшийся в заточении по воле своих недавних друзей - коммунистических бонз - и освобожденный благодаря всколыхнувшейся волне широкого демократического сопротивления - с кем он теперь? Выяснилось: может, он и придвинулся поближе к освободителям, но не очень отшатнулся и от своих тюремщиков. Более того, вполне уместно было подозрение, что он в состоянии возглавить хоть и не открытую - в духе этого самого путча, - но тем не менее достаточно серьезную борьбу сохраняющей свою силу коммунистической бюрократии против тех перемен, которые он - это ясно, - уже не будет возглавлять.

Тут, пожалуй, можно еще привести оценку, которую дал той горбачевской пресс-конференции, советник президента США Джорджа Буша (старшего) Брент Скоукрофт:

«Горбачев и сам усугубил свои проблемы, предприняв неуклюжую попытку защитить коммунизм во время пресс-конференции после возвращения в Москву, продолжая утверждать, что коммунизм можно трансформировать в позитивную силу. Это выступление показало, как далек он был от действительности, и выявило его истинные идеологические пристрастия. Это были безошибочные признаки. Эра Горбачева закончилась».

Ельцин возражает…

С момента, как Горбачев вернулся из Фороса, и до его отставки они с Ельциным встречались, по воспоминаниям Бориса Николаевича, восемь - десять раз. Ельцин сразу же потребовал, чтобы все кадровые назначения президент СССР согласовывал с ним. Услышав это требование, пишет Ельцин, «Горбачев посмотрел на меня внимательно. Это был взгляд зажатого в угол человека».

Тем не менее, первые послепутчевые назначения, причем важнейшие, Горбачев сделал без оглядки на Ельцина: министром обороны назначил бывшего начальника Генштаба Моисеева, председателем КГБ - бывшего заместителя Крючкова Шебаршина… На посту министра иностранных дел оставил Бессмертных.

Едва узнав об этих назначениях из сообщений информагентств, Ельцин позвонил Горбачеву (дело было ночью):

- Михаил Сергеевич, что вы делаете? Моисеев - один из организаторов путча. Шебаршин - ближайший человек Крючкова.

- Да, возможно, я не сориентировался, - стал оправдываться Горбачев, - но сейчас уже поздно, во всех газетах опубликован указ, его зачитали по телевидению.