Так кто же развалил Союз?

«Дружно аплодировать и выкрикивать одобрения»… Тут на ум приходит щедринское: «В порыве восторга вспомнились и старинные глуповские вольности. Лучшие граждане собрались перед соборной колокольней и, образовав всенародное вече, потрясали воздух восклицаниями: «Батюшка-то наш! красавчик-то наш! умница-то наш!» (Так они выражали свой восторг по случаю прибытия нового градоначальника, Дементия Варламовича Брудастого).

Что забавно, хотя 28-го инструкция еще как бы не вступила в силу, некоторые коммунисты, будучи людьми дисциплинированными, уже принялись следовать ей.

У Горбачева опять не хватило духу…

На утреннем заседании съезда 29 марта Хасбулатов сообщил, что во время его вчерашней встречи с Горбачевым тот категорически отказался признать постановление российского съезда об отмене союзных документов, принятых 25 и 26 марта. Но при этом президент пообещал вывести войска из столицы, и к данному моменту это обещание выполнено.

− Президент СССР сдержал слово − войск в Москве нет, − сказал Хасбулатов.

Удивляет, как легко Горбачев «дал задний ход». Для чего тогда он вообще все это затевал – фактический перевод Москвы на осадное положение? Хотел показать, кто в столице и во всей стране хозяин? Ну да, таков, наверное, был общий замысел. Но существовал, надо полагать, и замысел более конкретный – создать в Москве такую грозовую атмосферу, при которой «Коммунистам России» на съезде не составило бы труда скинуть Ельцина. Если бы еще все эти демонстрации и митинги были безжалостно разогнаны, сделать это, – так, видимо, считалось, – было бы и вовсе легко. Устранение Ельцина означало бы настоящий триумф для Горбачева и его сторонников.

Но…

Московская манифестация оказалась слишком мощной, слишком многочисленной, отчаянно бесстрашной, готовой идти до конца. Попытка подавить ее, без сомнения, обернулась бы кровавым побоищем, своего рода локальной гражданской войной. За устранение Ельцина, даже если бы его удалось осуществить, пришлось бы заплатить слишком высокую цену. Горбачев быстро понял это.

Помимо прочего, разумеется, его, как всегда, останавливал панический страх, – что его «демократическому», «цивилизованному» имиджу будет нанесен непоправимый ущерб, прежде всего в глазах Запада.

Итак, Горбачев опять не решился на худший, кровавый вариант, хотя, не исключено, был близок к нему. Он опять прошел, говоря словами Высоцкого, «вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю». «Российская газета» писала в те дни:

«В недавнем интервью на ЦТ Горбачев сказал: «Если случится насилие, − это будет моя политическая смерть». Думаем, даже не доведя ситуацию до кровавой бойни, но поставив общество на ее грань, он оказался очень близок к собственному прогнозу».

Тем не менее «силовая поддержка» за окном не могла не вдохновить коммунистов на съезде. В частности, они не позволили включить в повестку дня один из главных вопросов – о российском президентстве: дескать, этот вопрос – преждевременный для России, он не проработан в деталях, нет даже механизма выдвижения кандидатов и всенародных выборов.

Вот так. Народ на референдуме решил, что выборы президента России – дело актуальное, вполне назревшее, а его избранники считают, что все наоборот. Второй день съезда в этом смысле остался за коммунистами. Было такое ощущение, что с вопросом о президентстве на этом съезде покончено. Журнал «Коммерсант-Власть»:

«…Сильная антиельцинская оппозиция на

Съезде народных депутатов РСФСР продолжает действовать:      29 марта ей удалось провести ряд решений – в частности, заблокировать

обсуждение вопроса о российском президентстве… (введение поста президента России до мая,         скорее всего, будет заблокировано)»

Единственным плюсом для демократов в этот день было то, что во второй его половине на съезде выступил Ельцин. Выступил все-таки с докладом, а не с отчетом.

«К реформам мы так и не приступили»

Ельцин заявил, что ситуация, сложившаяся в стране, по-прежнему выглядит безрадостно:

– Сегодня мы имеем полные основания сделать вывод о том, что в условиях нашей страны по-прежнему идеологические догмы и постулаты имеют первенство над экономическими. Потому-то мы в очередной раз фатально столкнулись с угрозой голода, повсеместного дефицита, гиперинфляции, жестокой диктатуры, духовной нищеты, так и не приблизившись ни на шаг к моделям процветающих государств…Прошедшие шесть лет показали, что мы имели дело не с перестройкой, а скорее с последней фазой застоя. К реформам так и не приступили.

Однако, по словам Ельцина, есть и позитивные результаты. Страна уже не та. Ситуация в корне изменилась в прошлом 1990 году. В республиках в результате свободных выборов сформированы новые органы власти, которые уже не могут пассивно проводить политику союзного Центра, тем паче, что эта политика, как заявил Ельцин, «расходится с коренными интересами людей».