Так кто же развалил Союз?

«− Михаил Сергеевич, я хотел бы просто задать один вопрос. − Голос Каримова выражает неподдельное возмущение, и все заинтересованно слушают, потому что непонятно, куда он свернет, − ведь дискуссии еще не было. − Мы в этом самом зале 17-го числа (то есть 17 июня. − О.М.) договорились и приняли за основу документ, который был за вашей подписью разослан в республики. А что сейчас происходит? Откуда появился документ, который нам потом прислали для сегодняшнего обсуждения?

− Как откуда? − удивился Горбачев. Удивился потому, что схема подготовки и обсуждения была в точности, что и прежде: сначала согласованный текст, потом обобщение поступивших от республик замечаний, наконец, текст для обсуждения с подчеркнутыми предложенными изменениями и вариантами… − Как откуда? Ты же помнишь − мне лично поручили, как всегда, учесть замечания и послать вам…

− Если так, Михаил Сергеевич, извините, я должен прямо вам сказать…»

Тут на ум приходит шварцевское, из «Голого короля»: «Позвольте мне сказать вам прямо, грубо, по-стариковски: вы великий человек, государь!» Но Каримов говорит Горбачеву менее приятное:

«− …я должен прямо вам сказать. Мы здесь в прошлый раз битый час по каждой строчке, сделали документ, который сблизил нас. А сейчас появился новый… Я не хочу углубляться в конкретные пункты, но вот убедитесь, у меня здесь красными чернилами отмечено то, чего нет в замечаниях республик (замечаний − сотни, и в текст, естественно, включено их некое краткое обобщение. − О.М.) И поэтому я предлагаю этот текст отложить, а взять вариант 17-го числа».

Вот так фокус! Горбачев в растерянности. Что значит взять вариант 17-го числа? Это значит выкинуть в корзину все замечания республиканских парламентов. Альтернатива − втянуться в затяжной спор с Каримовым (а его, похоже, готово поддержать большинство республиканских лидеров, усмотревших в разосланном им проекте некий подвох). Вот тут-то наружу и всплывает истина: главное − договориться с республиканскими руководителями, а мнением их парламентов вполне можно пренебречь.

− Ну хорошо, хорошо… − примирительно говорит Горбачев. − Давайте отложим все, что есть у нас, и вернемся к варианту 17-го числа.

Все откатывается на месяц с лишним назад. Для чего, спрашивается, было время терять? Впрочем, ясно, для чего: формальности были соблюдены − депутаты республиканских Верховных Советов подержали текст договора в руках, поговорили, поспорили о нем, сделали свои замечания… Которые теперь вот просто выкидываются в корзину.

Полку Горбачева прибыло

Заметным событием на встрече 23 июля стало, что на ней неожиданно появился председатель Верховного Совета Армении Левон Тер-Петросян. Забрезжила приятная перспектива, что «9+1» может превратиться в «10+1». Правда, накануне республиканский парламент Армении не дал Тер-Петросяну санкции на участие в «новоогаревском процессе», но… вот он появился в Ново-Огареве.

Это появление, естественно, доставило немалую радость Горбачеву. Он расценил его как «важный шаг», как «желание армянского народа... на равных с другими республиками подписать договор». Собственно говоря, Горбачев, по-видимому, никогда не расставался с надеждой, что мало-помалу к «новоогаревскому процессу», к идее подписать Союзный договор одна за другой подтянутся упорствующие республики. И вот вроде бы «процесс пошел».

Горбачев поставил Армению в пример другим республикам, не участвующим в новоогаревских переговорах. Следующей «примкнувшей» к ним, по мнению президента СССР, могла бы стать Молдавия. Горбачев выразил надежду, что эта республика «все же в результате всех дискуссий придет к такому же выбору, к которому пришла Армения».

* * *

Неожиданно появился на совещании не только лидер Армении, но и… союзный министр обороны маршал Язов. Многие расценили это как проявление беспокойства силовиков − не слишком ли далеко зашло разделение полномочий между Центром и республиками. Но беспокоился маршал, видимо, и за свою судьбу: в случае подписания Союзного договора, без сомнения, будет сформировано новое правительство, а в нем Язову и другим силовикам уже вряд ли найдется место…

«Работа над договором завершена»

Совещание 23 июля длилось почти двенадцать часов и закончилось далеко за полночь. На заключительной пресс-конференции (весьма малолюдной − на ней присутствовало лишь семеро журналистов) Горбачев торжественно провозгласил:

− Сегодня можно говорить о том, что работа над проектом Союзного договора завершена.

По словам Горбачева, удалось придти к согласию по всем спорным проблемам, кроме одной − о налогах. Однако и этот вопрос должен быть решен «в течение 24 часов».

Впрочем, нерешенным оставался и «внутрироссийский» вопрос, тот самый − о статусе Татарстана. Как сказал Горбачев, «Татарстан подтверждает ранее заявленную позицию» (то есть желание подписать договор отдельно от России) и переговоры на этот счет между РСФСР и ее бывшей автономией должны быть продолжены.