Так кто же развалил Союз?

− Когда в стране, в ядерной державе, − острейший экономический кризис, быстро падает добыча нефти, практически исчерпан золотовалютный резерв, старая экономическая система не работает, новой еще нет, − нужны решения немедленные, которые не терпят длинной-длинной процедуры согласований между государствами, объявившими о своей независимости. Реально такие согласования могли растягиваться на месяцы, из-за чего в стране мог возникнуть голод и гражданская война. В этой ситуации и я, и другие − мои единомышленники − пришли к выводу, что НАМ НУЖНА РЕАЛЬНАЯ РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ (выделено мной. − О.М.) Как ее оформлять, − это отдельная история. Но если у нас не будет механизмов контроля над собственной территорией, собственными границами, собственными деньгами, собственными налоговыми поступлениями и т.д., − мы ситуацию не удержим. Такова была моя позиция. Но в принципе со мной был согласен и Борис Николаевич.

− Вы ему эту позицию изложили?

− Да, я ему изложил ее. Да, собственно, не один я − я и группа моих коллег. Он был с ней знаком.

Тут, без сомнения, опять-таки имелся в виду тот самый документ − «Стратегия России в переходный период», переданный Ельцину Бурбулисом и получивший неофициальное название «Меморандум Бурбулиса».

Катастрофа все ближе

«Автору этих строк (Егору Гайдару. − О.М.) сложившаяся осенью 1991 года ситуация представлялась следующим образом:

«К тому времени, когда V съезд, дав президенту дополнительные полномочия, открыл дорогу к углублению экономических реформ, шесть лет колебаний, нерешительности, компромиссов уже породили настоящий социально-экономический хаос… Все прекрасно понимали, что пришло время расплаты за годы финансовой безответственности, за неплатежеспособность Внешэкономбанка, за разворованные природные ресурсы страны, за разваленные финансы, за неработающий рубль, за пустоту прилавков, за все те социальные демагогические обещания, которые раздавались вволю на протяжении последних лет… Осень 1991 года − это уже крутое падение общественного производства, это быстро останавливающаяся черная металлургия, за чем явно вставал угроза остановки всего машиностроения и строительства. Осень 1991 года − это время глубокого уныния и пессимизма, ожидания голода и холода. Все, кто в этой сложной ситуации решил бы и дальше тратить время на бесконечные и бесплодные дискуссии о безболезненных путях перехода к рынку, стабилизации экономики, ждать создания конкурентно-рыночной среды и формирования эффективной частной собственности, дождался бы паралича производства, гибели российской демократии и самой государственности».

ПРОВАЛ ССГ

Договорились о «конфедеративном государстве»

14 ноября 1991 года в Ново-Огареве на Госсовете начался решающий раунд обсуждения Союзного договора, нового его варианта. Участвовали семь республик − Россия, Белоруссия, Казахстан, Азербайджан, Киргизия, Таджикистан, Туркмения… Позже приехал узбекский президент Ислам Каримов. Не было Армении, Грузии, Молдавии. И, естественно, − балтийских республик. Однако самым чувствительным было отсутствие Украины. Кравчук заранее предупредил Горбачева, что не станет участвовать в «ново-огаревском» процессе, поскольку республика готовится к «более важному событию» − референдуму.

Председательствовал, как всегда, Горбачев.

Вот как описывает это заседание присутствовавший на нем сотрудник аппарата Горбачева Юрий Батурин:

«В этот день заседание Госсовета началось позже, чем обычно, в 12 часов дня. Расселись, поприветствовали друг друга, перебросились короткими репликами. На обсуждение порядка работы ушло минимум времени. Было решено идти прямо по тексту. Первый вопрос, давным-давно пройденный, но снова оказавшийся в центре внимания, − о названии будущего Союза. Может быть, Союз Суверенных Республик?

− Скажут, по пути потеряли одно «С», − под общий смех пошутил Ельцин.

− ССГос нельзя? − спросил Назарбаев. − Чтобы одинокого «Г» не было.

− ССГ так ССГ, − для Горбачева название − дело вторичное; речь о государственности. − Надо решить главный вопрос: будем создавать государство союзное или нет?

− У меня складывается впечатление, что люди все равно без нас придут к этому. − Назарбаев формулировал и ставил вопросы кратко и точно. − А у нас есть такая воля?

− Союз создать есть воля, − твердо сказал Ельцин.

− Тогда второй вопрос: какой союз? − подошел к самой сути Назарбаев.

− А твоя точка зрения? − быстро спросил Горбачев…

− О федерации теперь говорить, думаю, очень сложно, − Назарбаев произнес это явно с сожалением. − Может быть, конфедерация? Если пойдем на конфедерацию, успокоимся... Я за конфедерацию.

− Я категорически настаиваю, − высказывает свою позицию Горбачев. − Если мы не создадим Союзное государство, я вам прогнозирую беду...

− Союз государств! − дает принципиально иной ответ Ельцин».

Это ключевой момент. «Союз государств» для Горбачева неприемлем. Предложение Ельцина вызывает у союзного президента бурную реакцию.

Батурин: