Так кто же развалил Союз?

Лукьянов. Я готов [выступить по ТВ]. Надо сказать рабочим, чем им грозит развал поставок. Хозяйственные руководители верят в ЦК. Интеллигенция, как никогда, понимает опасность гражданской войны. Военные не могут дальше терпеть. Проиграли мы борьбу за студенчество и молодежь… У Ельцина − группа, которая делает паблисити. У нас нет такой группы…

Горбачев (как бы повторяет механически − О.М.) Ситуация связана с усилением хаоса и развала в обществе. Люди за порядок, против экстремизма, поддержат любого, кто наведет порядок, даже крайними мерами. Надо быстрее идти к новому Союзному договору».

Запомним эти слова и этот момент − когда Горбачев пришел к выводу, что ради наведения порядка можно прибегнуть и к крайним мерам (хотя он теперь уже − лауреат Нобелевской премии Мира).

А вообще, когда читаешь эту стенограмму, создается ощущение, что это не Горбачев нарушил договоренность с Ельциным, отказавшись от программы «500 дней», а Ельцин совершил какое-то предательство по отношению к президенту СССР.

В стенограмме также довольно отчетливо проступают фигуры некоторых будущих гэкачепистов, формальных и неформальных. Крючков, Лукьянов, Болдин… Именно они настроены наиболее решительно, агрессивно.

Впрочем, весьма агрессивен и Рыжков. Возможно, и он примкнул бы к ГКЧП, если бы остался на посту премьера. Но к тому времени его уже сменит Павлов. Он и вольется в компанию путчистов.

Что касается публичной реакции на выступление Ельцина, поначалу Горбачев собирался ответить на него, дав интервью телевидению, однако потом решил не делать этого, а высказать все, что он думает с трибуны Верховного Совета − его сессия должна была открыться через пару дней.

Этот «зловредный Бурбулис»

Много лет спустя, в ноябре 2010 года, в разговоре с Геннадием Эдуардовичем Бурбулисом я попросил его прокомментировать лукьяновскую фразу: «Не Ельцин идет к власти, а Бурбулис». Поскольку все разговоры Ельцина в ту пору постоянно прослушивались, об их содержании вполне мог знать и Лукьянов. И вот у него, по-видимому, сложилось такое впечатление, что Бурбулис – это двойник, «альтер эго» Ельцина и даже, более того, первый номер в этой связке.

– Ну, это все терминология партийной номенклатуры, – усмехнулся Бурбулис. – Если бы я рвался к власти, я бы вел себя совсем по-другому.

По словам моего собеседника, Лукьянов прав в том смысле, что все ключевые идеи, касающиеся политической ситуации, будущего России, начиная с 1990 года, они, Ельцин и Бурбулис, обсуждали друг с другом.

– Но у нас не было такого разделения – первый номер, второй номер. Мы были соратниками, друзьями. Мы как бы дополняли друг друга. Борису Николаевичу было шестьдесят, мне – сорок пять. Он привносил в нашу совместную работу свой опыт, я – свой. У него за плечами была партийная работа, у меня – научная.

Не думаю, что Ельцин даже и в общении с самыми близкими помощниками и сответниками отказывался от роли «первого номера», хотя у кого-то и могло создаваться такое впечатление. Он знал себе цену. Тем более ошибочно полагать, будто кто-то им управлял, находясь в тени, за сценой и дергая за ниточки.

Тем не менее представление о Бурбулисе как о каком-то «сером кардинале», который сбивает Ельцина с панталыку, а то и вовсе навязывает ему свои решения, в окружении Горбачева, да и у него самого, сохранялось и в дальнейшем.

Скрестили-таки ужа с ежом

18 октября в «Правде» был опубликован текст «Основных направлений». Поскольку в них присутствовали и положения программы «500 дней», и тезисы программы союзного правительства, тут же в прессе, − в частности, в «Комсомольской правде, − и последовала их оценка как очередной попытки «скрестить ежа и ужа»: по ряду принципиальных вопросов «скрещиваемые» программы абсолютно несовместимы. «Направления», говорилось в «Комсомолке», создают иллюзию, будто союзные республики могут самостоятельно решать, каким образом переходить к рынку. В действительности все они связаны единым денежно-финансовым обращением, которым управляет Госбанк СССР. Так что, по мнению авторов газеты, шансы на реализацию новой программы, представленной Горбачевым, чрезвычайно малы и через несколько месяцев неизбежно придется создавать новую.

А вот как оценивал итоговую президентскую программу «Коммерсант»: