Так кто же развалил Союз?

«…То, что давно уже знают миллионы людей, испытывающих все тяготы экономической ситуации, как говорится, на своей шкуре, начинают обнаруживать и представители власти, которых эти тяготы касались в меньшей мере. Имею в виду клиентов закрытых распределителей и спецбуфетов… Снова из дневника помощника президента СССР Горбачева Анатолия Черняева (31 марта 1991 года):

«Поехал к Н.Н. Она еще болеет. Просила купить хлеба. Объехал с Михаилом Михайловичем всю Москву, начиная с Марьиной Рощи: на булочных либо замки, либо ужасающая абсолютная пустота. Такого Москва не видела, наверное, за всю свою историю — даже в самые голодные годы. Говорят: это перед повышением цен, но ведь хлеба на месяц вперед не купишь. В этот день, наверное, совсем ничего не осталось от имиджа Горбачева. Он катится катастрофически вниз уже от нулевой отметки. Ведь любой (даже доброжелатель) может, глядя на такое, произнести только одно: доперестроил!..»

Как говорится, дошли до ручки. Даже помощник президента не может купить в Москве батон хлеба!

ФОРМУЛА НОВОГО СОЮЗА: «9 + 1»

Горбачев размышляет

События последних дней, видимо, сильно подействовали на Горбачева. В очередной раз стало ясно, что силовой вариант сохранения Союза не проходит. Времена, когда можно все было «поставить на место» — по венгерскому или чехословацкому варианту — миновали.

Впрочем, не пройдет и пяти месяцев, как «группа товарищей» попытается вернуться к этим вариантам…

Но сейчас мысли Горбачева, видимо, были направлены в иную сторону. В начале апреля газеты сообщали: «Президент размышляет в одиночестве».

Полагаю, размышления были нелегкими. Надо было как-то переломить себя. Признать, что ты потерпел поражение, но при этом постараться сделать так, чтобы это поражение не оказалось полным, — только частичным. Надо было скорректировать все, — и стратегию, и тактику. Как в шахматах, — что-то принести в жертву, но за счет этого обрести выигрышное, или, по крайней мере, ничейное положение на доске. Никаких других вариантов, кроме как «жертвенных», не просматривалось. Без этого мог быть лишь скорый и сокрушительный разгром.

В направлении Беловежья

Размышлял не только Горбачев. Что делать дальше, — об этом думали и его оппоненты, руководители республик. Лидеры четырех самых крупных — России, Украины, Белоруссии и Казахстана — вновь и вновь возвращались к идее четырехстороннего договора: по их замыслу, эти четыре республики, объединившись, могли бы создать — в обход центра, — ядро нового Союза. В очередной раз эта идея обсуждалась как раз в апреле 1991 года на встрече представителей России, Белоруссии и Казахстана (украинцев тогда почему-то не было, но их положительное отношение к этой идее было известно). Геннадий Бурбулис, возглавлявший на этой встрече российскую группу, вспоминает, что в очередной раз обсуждалась возможность подписания четырехстороннего договора. При этом речь шла не о каком-то сепаратном объединении. По словам Бурбулиса, «это могло стать базой и для нового Союзного договора — без союзного Центра с тоталитарной начинкой и рефлексами сохранения власти любой ценой».

− Но Лукьянов и Горбачев усмотрели в этом опасные последствия для себя, — вспоминает Бурбулис, — и мягко застопорили наше движение…

Тогда еще можно было все «мягко застопорить». Пройдет менее года и застопорить этот порыв — ни мягко, ни твердо — уже не удастся.

Остаются лишь «добровольцы»

У Горбачева были другие планы. 23 апреля в подмосковном Ново-Огареве произошло довольно неожиданное и весьма важное событие — девять республик, выразившие готовность подписать Союзный договор, подписали пока документ с длинным названием — «Совместное заявление о безотлагательных мерах по стабилизации обстановки в стране и преодолению кризиса». Чаще он упоминается более коротко — как «Заявление 9+1» (вместе с девятью республиканскими лидерами его подписал и Горбачев).