Так кто же развалил Союз?

По-видимому, многие из митингующих готовы были покинуть площадь, но почти все выходы с нее оказались перекрыты баррикадами из грузовиков со щебнем, другими стройматериалами, автобусов, троллейбусов, — их перегнали сюда наиболее активные, молодые протестанты (и вот теперь благодаря этим баррикадам образовались ловушки для самих митингующих). Как всегда в таких случаях, возникла паника, давка. На ум приходят Ходынка в день коронования Николая II и Трубная площадь в Москве при «прощании» со Сталиным.

Кровавый итог тбилисской войсковой операции — шестнадцать человек, в основном женщины, погибли на месте, трое скончались в больнице. Ранения получили то ли несколько сот, то ли несколько тысяч человек (цифры тут разнятся). Среди раненых были не только участники митинга, но и солдаты, милиционеры, хотя погибших среди них не было. Некоторые милиционеры пострадали от самих же солдат, как и митингующие. Подсчет раненых оказался затруднен, поскольку многие пострадавшие — особенно от газа — обращались за медицинской помощью не сразу, а спустя какое-то время.

Потом будут бесконечные споры, в том числе и между различными комиссиями, расследовавшими события, от чего погибли люди. В конце концов, вроде бы придут к заключению, что большинство погибли не от резиновых палок и не от лопаток (хотя у многих пострадавших были зафиксированы, как говорят медики, «колото-резаные» раны), а от удушья в результате возникшей немыслимой давки.

Снимает ли это вину с тех, кто затеял это «вытеснение»? Кому мешал этот мирный митинг?

Ясно, что именно и кому мешало. Мешали политические лозунги. Мешали коммунистическому руководству в Москве. Да и местному. Все более ясно становилось, что, говоря словами Михаила Сергеевича, «процесс пошел» — процесс развала Советского Союза. И тбилисские события явились одним из первых грозных его этапов.

Иван кивает на Петра

Кто же приказал российским войскам расправиться с мирными манифестантами?

Заседание Политбюро, где обсуждался вопрос о тбилисских событиях, состоялось 20 апреля, то есть ЧЕРЕЗ ОДИННАДЦАТЬ ДНЕЙ после того, как они случились, причем «тбилисский» вопрос был лишь четвертым по очереди — надо полагать, впереди стояли более важные.

Горбачев сразу же принялся обвинять главного грузинского начальника — первого секретаря ЦК Компартии республики Джумбера Патиашвили: дескать, тот склонен использовать силовые методы вместо того, чтобы идти «в народ», говорить с народом.

— У него (у Патиашвили. — О.М.), как и у его товарищей, есть элементы паникерства, мнительности и больше всего — расчет на силу. Недоставало характера вести политическую работу… У Патиашвили тяга к «решительным действиям». Я давно говорил — давайте учиться работать в условиях демократии. Теперь вот все подтверждается. Политический метод наши кадры рассматривают как проявление слабости. Сила — вот это вещь!.. Затрону в связи с этим такую тему, как информация, необходимая для принятия решения… С точки зрения информации давайте посмотрим на события в Тбилиси. Вот я прилетел в Москву (из Лондона. — О.М.) Мне во Внукове говорят: введены войска в Тбилиси. Это что? Так надо было? Тогда в аэропорту я не стал вникать, не поставил под сомнение это решение. Хотя сразу понял, что что-то назрело. Мне сказали, что это нужно было для охраны объектов, не больше. А комендантский час зачем нужен? Не нужен он был. Там надо было членам ЦК идти к народу. А они, оказалось, сидели в бункере. И уповали только на силу. Правильную информацию мы стали получать позже…

Мысль о том, что у высшего руководства в Москве не было ну никакой информации по поводу обстановки в Тбилиси охотно подхватывает председатель Совета Министров, член Политбюро Рыжков. Он принимается чуть ли не рубаху на себе рвать: ну как же так можно, держать в неведении руководство!

— Мы в эти дни были в Москве, а что мы знаем? Я — председатель правительства, а что я знал? О гибели людей в Тбилиси в «Правде» прочитал. Секретари ЦК знали. А вот мы, члены Политбюро в правительстве ничего не знали.

«Шпектакль», да и только! Только из «Правды» он обо всем узнал…

Но тут еще, в причитаниях Рыжкова, по-видимому, четкий намёк на то, кто именно «всё знал» и кто тот высший чин, который санкционировал тбилисскую бойню. Всё знали секретари ЦК. Число их — девять. Совсем немало. Ну, а «главный» среди «рядовых» секретарей, второй человек после генсека — Егор Лигачев. В его сторону и кивок. С него, мол, и спрашивайте.

Рыжков между тем продолжает кликушествовать: