Так кто же развалил Союз?

Однако Горбачев не подписал это второе заявление, хотя предварительно — опять-таки по словам Шахназарова, — «согласился» с ним. Не решился? Не посчитал нужным?

Бурбулис утверждает, что Горбачева заранее обо всем проинформировали

На встрече с депутатами, представляющими Россию в союзном парламенте, состоявшейся 10 декабря, Геннадий Бурбулис заявил, что Ельцин еще до своей поездки в Белоруссию информировал президента СССР о предстоящих переговорах, поэтому никаких оснований для подозрения о каких-то приватных шагах речи быть не может.

Мы уже знаем, — со слов самого Горбачева, — что Ельцин, собираясь в Минск, в самом деле достаточно определенно сказал ему, что там, возможно, пойдет речь о Союзе трех «славянских» республик. Именно это, по-видимому, и имел в виду Бурбулис, говоря, что от Горбачева никто ничего не скрывал. С другой стороны, можно признать в какой-то степени справедливыми и упреки самого Горбачева в адрес Ельцина, Кравчука и Шушкевича: мол, кое о чем он, Горбачев, догадывался, но определенно ничего не знал и уж, конечно, никто ни о чем его заранее не информировал. Впрочем, точно никто ни о чем и не мог его информировать, поскольку и сами беловежские переговорщики не знали заранее, во что именно выльются их переговоры.

Днем позже, выступая в пресс-центре МИДа, Бурбулис утверждал, что и Назарбаев «знал основные задачи минской встречи». Здесь уж точно нестыковка: это противоречит процитированным выше словам самого Назарбаева.

ПОЧЕМУ ГОРБАЧЕВ НЕ ПРИБЕГНУЛ К СИЛЕ

Армия больше не хочет лезть в политику

Существуют рассказы, будто 8 декабря, когда Горбачев получил известие из Вискулей, он попытался заручиться поддержкой армии, чтобы остановить катастрофическое, как он считал, развитие событий. Так, Сергей Шахрай в интервью «Новым известиям» сообщил:

«— Сразу после разговора с Шушкевичем (с Шушкевичем и Ельциным. — О.М.) Горбачев позвонил маршалу Шапошникову, министру обороны СССР. Хотел поднять армию, чтобы отменить соглашения. Но Шапошников, мягко говоря, отказался, хотя Горбачев еще формально был главнокомандующим (точнее, верховным главнокомандующим. — О.М.). Тогда Горбачев стал обзванивать командующих округами, просил поддержки. Но военные не откликнулись. Армия не собиралась второй раз за год лезть в политику. В августе они уже взяли под козырек, вывели танки на улицы, а потом все закончилось сами знаете, как…»

Тут только можно выразить некоторое недоумение, откуда Шахраю известно, когда и о чем Горбачев разговаривал с Шапошниковым и с командующими округами. Сам Шапошников в «Записках главнокомандующего» пишет о телефонном разговоре, точнее разговорах с Горбачевым совсем по-другому:

«8 декабря 1991 года мне несколько раз звонил Горбачев. Разговор касался различных вопросов, главным образом связанных с положением дел в «горячих точках». Но всякий раз Михаил Сергеевич заканчивал одним и тем же вопросом:

− Что слышно из Минска?»

Как видим, в этот день Горбачев сильно нервничал, «сидел, как на иголках». И догадывался, что Шапошникову из Вискулей обо всем сообщат раньше, чем ему самому.

«Около десяти часов вечера, — продолжает Шапошников, — мне домой позвонил Ельцин:

− Сегодня мы в Белоруссии подписали Договор о тройственном союзе — России, Украины и Белоруссии. Каково ваше мнение по этому поводу?

− А другие республики могут присоединиться к нему?

− Да.

− И еще один вопрос, Борис Николаевич. О Вооруженных Силах в договоре идет речь?

− Конечно, идет.

− Тогда у меня просьба к вам: зачитайте, пожалуйста, все, что касается в договоре Вооруженных Сил.

Ельцин зачитал пункт по Стратегическим силам. Там однозначно говорилось, что Стратегические силы будут находиться под единым командованием.

− А как отнесется к этому договору Назарбаев? — спросил я. — Его авторитет и влияние в обществе не учитывать нельзя, тем более что часть Стратегических сил размещена на территории Казахстана.

− Нурсултан Абишевич отнесся к договору положительно, — ответил Ельцин. — Предварительный разговор с ним был.

− В документе что-нибудь сказано относительно обычных Вооруженных Сил?

− Здесь сложнее. Ввиду различия мнений этот вопрос не нашел отражения в документе. Но сам я, — подчеркнул Ельцин, — стою на позиции сохранения единых Вооруженных Сил. Видимо, в дальнейшем по этому вопросу необходимо будет разрабатывать и подписывать отдельные соглашения».

Разговор с Ельциным, по словам Шапошникова, продолжался минут двадцать. К концу разговора у него сложилась определенная, положительная, оценка, происходящего. Равно как и представление, какую позицию тут должна занять армия: