Так кто же виноват в трагедии 1941 года?

Прежде всего, необходимо сказать, что в понимании нацистов доктрина завоевания жизненного пространства была неразрывно связана с расовой теорией. Одно без другого просто теряло свой изначальный смысл. Ведь в гитлеровских планах жизненное пространство должно быть завоевано для расселения представителей высшей расы и обеспечения генетической чистоты арийцев, при этом онемечиванию подлежали лишь расово полноценные представители коренного населения. Среди же славян таковых, по мнению расистских «ученых», было менее 20%.

Иногда в качестве контрдовода по поводу того, что нацисты были ярыми приверженцами расовой теории, приводят пример союза немцев с японцами, которых к числу арийцев отнести просто невозможно. Сюда же можно причислить и союзные отношения гитлеровцев со словаками, хорватами, болгарами, румынами, венграми… Разумеется, нацисты по тактическим или стратегическим причинам были вынуждены заключать военно-политические союзы не только с расово полноценными народами. Однако из этого вовсе не следовало, что после покорения России и Англии Гитлер и дальше стал бы считаться со своими бывшими союзниками. Для того чтобы в этом убедиться, достаточно обратиться к записи застольной беседы фюрера от 26 февраля 1942 года:

«Румыния! Если теперь с Антонеску что-нибудь случится, кто придет на его место? Я с ужасом думаю об этом. Король просто грязная свинья…

Румынский крестьянин — это скотина несчастная. А остальные просто жалкие субъекты… Я бы хотел, чтобы румыны жили там, где хорваты, и наоборот».

Такие вот были у Адольфа намерения относительно своих расово неполноценных союзничков. Взять и поменять местами хорватов и румын! Впрочем, о венграх фюрер придерживается более высокого мнения:

«Венгры во всем превосходят румын… Таких ярых националистов, как венгры, больше не найти. И как быстро прижились у них немцы! Они занимают там руководящие посты».

Но тут до сознания бесноватого доходит, что ярые националисты не будут бесконечно терпеть немецкий диктат, и он даже начал задумываться, не забрать ли после войны живших в Венгрии немцев назад в Германию:

«Однако сохранять немецкое влияние в течение длительного срока мы сумеем только в том случае, если это государство окажется под нашей властью, или нам придется забрать оттуда всех немцев. В общем и целом я лично считаю, что мы должны забрать немцев к себе, если хотим жить с венграми в мире».

Редкостное потемнение рассудка вождя на ниве невесть откуда свалившегося на него миролюбия, но это продолжалось недолго. Как же свое кровное и отдавать каким-то там мадьярам. Ведь речь то идет о Дунае! И Гитлер тотчас же берет свои слова назад:

«Это нужно обдумать. Разве что мы снова захотим сделать Дунай немецкой рекой. Но тогда нам придется проводить совсем другую политику. Выход был бы в том, чтобы переселить всех фольксдойче с Юго-Востока на Дунай…

Дунай есть Дунай, его ничем не заменишь. Нужно сесть возле Железных Ворот, чтобы никто не мог его перекрыть».

А 17 мая 1942 года Гитлер прошелся уже насчет желтой опасности:

«За ужином шеф заявил: иностранные журналисты думают, что проявляют как бы лояльность к нам, ссылаясь на наш союз с Японией и одновременно упрекая нас в отходе от нашего расового законодательства и в том, что мы накликали желтую опасность.

Этим идиотам можно лишь заявить в ответ, что… в этой борьбе за наше существование мы ради победы готовы заключить союз с самим дьяволом».