Так много дам

Авария, это случайность или….или за все грехи тяжкие, за все, что несправедливо, за все обиды и что Он так решил…..Потом все как в замедленной съемке.

Навстречку, наперерез фуре вылетает Волга Газ двадцать один. Колесо ушло, срезалось, отвалилось слева у милого Богданчика, недосмотрел, от старости ведь так произошло и его вынесло влево навсречку. А тут фура, да ее обгоняет Фашист на Мерсе…

Они погибли все мигом и на месте. И только каким–то чудом Колька, протаранив лобовое стекло, вылетел из кабины в кусты, а фуру его занесло. Он ведь в последнее мгновение, как у него профессиональная реакция сработала. По тормозам и руль вправо….Удар! Встречный удар на удвоенной скорости? Какой же шанс уцелеть? Волга и Мерс в один миг превращаются в груду металлолома! Но вот что значит немецкое качество, вот педантизм! Мотор уходит кверху, рвет Фашиста и только…да, только, как и мечтала Женька, его фашисткие я… покатились оставляя кровавый след…

Тут же фура уходит набок. Фанера Шумана! О, она прочна и крепка как никогда! Именно из нее, этой чудесной березовой фанеры сделаны борта фуры. Особенно, силовой набор у фуры из дюраля, что где–то в Израиле, как оказалось, руками наших бывших, теперь эмигрантов был собран кузов для фуры. И Леви Страус! Такая фирма мировая, она ведь не только джинсы, но еще и набор деталей для фур в Израиль поставляет! И все это чудо, что так крепко, так надежно сберегает груз фуры, раз и — в щепки!

Разлетаясь по дороге, вылетая из коробок импортных. На которых так четко, несмотря на годы все еще можно прочесть. Что чикены эти, ножки Буша, они были выращены, разделаны, отделены от туловищ их хозяек еще…. Так и хотелось сказать мне, что еще до войны…. Ну пусть будет не так, пусть в … черт знает каком году! Так что сейчас, ими прикрывая свой основной груз, что лежал обездвиженным, но слегка дышащим между первым и вторым дном фуры…

О, этот груз особенный, классный и не такой уж просроченный, как все те ножки, что лежали над ним в промороженных коробках! И все те иные, все те они, кого обманом, кого чуть ли не силой споили, и затолкали в секретном отсеке… Их человек десять, живых и еще теплых и милых. Таких нежных и с таким красивыми, стройными ножками, ведь их же везли для продажи, и не понарошку, а по правде, как самый красивый и ходовой товар в последнее время у нас и….

Все мигом, все к небесам рванули… Но пропустили только невинных и только красивых…

Дружище

Полковник Соколов, поправил рукав идеально пошитого пиджака от Кардена, небрежно сдвинув, посмотрел на Ролекс, что в золотой оправе и в подарок как будто бы от жены…. И этот хронометр швейцарский показывал без трех минут девять утра… Звонок….Красивым, как учили, немного просящим, спокойным голосом в трубку: — Да!

— Ах! Пал Палыч! Какими судьбами, дружище? Как Ваше здоровье и здоровье Вашей королевы, красавицы жены Вероники Ивановны и доченьки Ларочки?

— Да что вы? Да не волнуйтесь вы, Пал Палыч! Ну, мы же органы, в конце, концов и разберемся… Что вы? Ах, тихо? Потому что? Понял, понял, ну это… тихо оно же не лихо, и его надо…. Да что Вы, да пустяки! Где вы говорите? Да понял, понял мой друг! И что еще?

— Не знаете теперь? Так Пал Палыч, простите, а эти где жили? А что они в гараже? И с ними… да что вы? Да разберемся мы… Ведь беременные бабы они же не девки, они же с отметиной …Да не волнуйтесь, все ведь нормальные люди и бизнес… Все уладится, успокоится… А мы поищем, посмотрим, послушаем, подумаем, спросим у кого надо… Всюду люди живут…Все понимают, особенно, когда просит друг, Пал Палыч…. Когда? Нет, завтра навряд ли? А вот послезавтра, в пятничку, да под стаканчик, да с девочкой… Да что Вы говорите? Неужели такие свежие? Сколько, сколько? Непременно буду! Обязательно, ждите и с новостями…А вы говорите им сколько? Да нет, тем, что сбежали? Понял, понял… Всех благ Вам, до встречи Пал Палыч!

— Так, подполковника Кротова, быстро ко мне!

Малая

Малую нашли на следующий день после нашего появления на свалке. Как всегда это бывало, когда бригада из обитателей свалки, перебирала и зачищала кучи отвалов, крючками вытаскивая из нее что–то пропущенное другими. И потому, такой толстый мешок показался таким заманчивым и как потянули…

Видимо они умерли сразу и вместе, она и дитя, потому что тот прут вошел прямо в торчащий колом живот ей, а вышел уже у нее из спины.

— Не плачьте Профессор — Говорила Женька

— Не смотрите на то, что такая маленькая она, а вот по духу она… да что говорить там, она, она….

И Женькины плечики так же, как сутулые плечи профессора, мелко вздрагивали, словно от того холода и страха, что совсем ведь недавно испытала с ней, отдавая ей дань уважения за стойкость и мужество безвестной девчонки.

— Я даже не знаю, — всхлипывая тихо, говорила Женька, — кто она, как зовут, она о себе ничего не сказала, только что росла без матери и отца, потом в малолетки и на какой–то хазе помогала и убирала, и там ее обрюхатил один гад из органов.