Так мы начинали

Алеша хорошо прыгает, и не только на месте, как зайчик, а может перепрыгнуть, не разбегаясь, через барьерчик в ящик с песком. Спрыгивает на пол со стульев, с лесенки, с турника, то есть с такой высоты, что бабушка ахает и неизменно пророчит: «Ноги он себе обязательно переломает!» Но ее предсказания по-прежнему не сбываются.

А Антоник, хотя и говорит только с десяток слов, во всем пытается копировать брата. Подтягивается Алеша на кольцах (теперь у нас в комнате есть и кольца, и лесенка, и два турника) – Антоник тут как тут. Он, конечно, не может еще подтягиваться на руках до подбородка, но повисеть на кольцах, покачаться и поднять ножонки к самим кольцам он в состоянии.

Начнет Алеша прыгать со стула на пол – и Антоник влезает на стул. Но Алеша спрыгивает и старается прыгнуть как можно дальше, а Антоник посмотрит вниз, оценит высоту, подумает: «Страшновато» – и, ложась на живот, сползает, как обычно, вниз. И после этого начинает спрыгивать, а вернее, «сшагивать» на пол с маленького чемоданчика, лежащего на полу. Ребятишки хорошо знают свои возможности и не станут делать непосильного. Наверное, поэтому за целый год не было ни одного серьезного ушиба или раны, а маленькие царапины в счет не идут. У нас нет боязни, что мальчики залезут куда не следует или упадут и сильно ушибутся.

Но они хорошо развиты не только физически. В два года восемь месяцев Алеша прочел первое слово, а теперь одолевает целые фразы, надписи на банках, коробках, автомашинах, заголовки в газетах и названия книг. Пишет он только печатными буквами, изображая некоторые еще неправильно, но делает это с большим увлечением. Он знает часовую и минутную стрелки на часах, и когда мама попросит его: «Пойди, Алеша, посмотри, который час!» – он, возвращаясь, сообщает: «Часов десять, а минут две». Это значит, что уже десять минут одиннадцатого. И папа с мамой понимают его.

Считает Алеша до двадцати и считать тоже любит: пересчитывает вагоны поездов, проходящих мимо нашего дома, считает, сколько надо взять конфеток, чтобы угостить всех, и т. п. И всему этому он учится играя. Буквы Алеша запомнил потому, что они были на кубиках, на картинках разрезной азбуки в красивом цветном букваре, а папа с мамой иногда спрашивали:

– А где тут буква «о»?

И, конечно, хвалили Алешу за успехи.

Правда, нас снова пугают: «Раннее развитие опасно!» Но мы недавно получили письмо из Киева от матери Алеши Толпыго. У этого Алеши настолько блестящие математические способности, что его перевели сразу из 7‑го класса в 10‑й. И он, оказывается, свободно читал уже в четыре года. «Если малыш сам быстро развивается и к этому его никто не принуждает, пусть идет вперед, не тормозите его», – писала нам мама Алеши. Ее тоже пугали в свое время «опасностями раннего развития».

В общем, этот год был годом больших успехов для малышей и годом радости для нас. Малыши не только здоровы, сильны, ловки, самостоятельны для своего возраста, но и быстро развиваются умственно, и нападки на нас, даже со стороны самых яростных «противников» наших взглядов, становятся всё слабее. С нами уже во многом соглашается бабушка Дина, а кое в чем начинает поступать так, как мы. И только бабушка Саша по-прежнему осуждает нас. Но мы надеемся, что через год-два и она, и многие другие наши «противники» станут нашими единомышленниками.

Часть вторая Что мы узнали. «Первый день, первый год» 1978–1988 годы

От редактора

Эту часть от предыдущей отделяет более пятнадцати лет. К тому времени в семье Бориса Павловича и Лены Алексеевны уже было семеро детей. Именно на конец 70‑х – начало 80‑х годов пришелся пик популярности «системы воспитания по Никитиным».

Все, что они говорили и делали, всегда вызывало неоднозначную реакцию. С одной стороны – жесточайшую критику и неприятие, с другой – горячее одобрение и подражание.

В профессиональной среде и сейчас далеко не все поддерживают идеи и методы Никитиных. Особенно в том, что касается сопровождения родов, прививок и прочих специальных медицинских вопросов. В частности, утверждения «холод – доктор» и «холод – друг» многие по-прежнему считают спорными.

Однако напомним, в какое время и в какой обстановке писалась эта книга. Тема деторождения и беременности ханжески замалчивалась, оставаясь в целом на уровне советов «от матери к дочери». Никакого толкового просвещения в этом плане практически не велось.

Государственная система родовспоможения была безальтернативна и страдала многими несовершенствами, прежде всего жесткой регламентированностью. Интересы женщины и ребенка стояли на самом последнем месте.

(Вообще, приоритет «буквы» перед целесообразностью был главным – и роковым – свойством советской системы во всех ее проявлениях.)

О родах в СССР есть много воспоминаний. Ограничимся высказыванием матери двоих детей, известного педагога и историка Елены Макаровой: «Рожать в Советском Союзе было сплошным страданием и унижением».