Так начиналась война

— Но для их укомплектования у нас недостает оружия, — возразил Черевиченко.

— Москва поможет. Мы об этом уже просили Ставку. — Подумав, главком добавил: — С Юго-Западного фронта мы перебросим в ваше распоряжение две-три стрелковые дивизии, танковую бригаду, несколько артиллерийских полков, гвардейские минометы, к обеспечению операции привлечем большую часть авиации…

Видя, что генералы, как завороженные, ловят его слова, маршал уже весело заключил:

— Никто не спорит — Клейст силен, танков у него много. Но бьют-то ведь не только числом, а и уменьем! Пусть на всем Юго-Западном направлении у фашистов больше сил, чем у нас, но там, где мы решим нанести удар, мы сумеем добиться хотя бы небольшого перевеса за счет маневра с других участков. В общем, давайте думать не только о том, как остановить Клейста, но и как его уничтожить!

Все оживились. Чувствовалось, что главком своим неукротимым оптимизмом и убежденностью зажег товарищей и мысль о крупной наступательной операции увлекла их.

Маршал объявил, что ответственность за непосредственную подготовку и проведение операции он возлагает на командование Южного фронта.

На совещании были обсуждены и вопросы партийно-политической работы. Необходимо разъяснить каждому бойцу и командиру, что фашисты уже не те, что были в июне. Они к наступающей зиме оказались неподготовленными. Гитлер обещал им еще до осенних холодов закончить кампанию в России. А на деле вышла осечка. Моральный дух гитлеровской армии подорван. Она понесла огромные потери. В оккупированных районах под ногами захватчиков горит земля. Это вовсе не значит, что у врага мало сил. Нет, он еще обладает большой мощью. И мы не можем обещать нашим людям легкой победы. Бои предстоят тяжелые. Фашисты будут и дальше упорно драться, но не потому, что уверены в победе — этой уверенности у них уже нет, — а потому, что им придется теперь думать о спасении своей шкуры. Но у нашего народа и его армии неисчислимые силы, в конце концов враг будет разгромлен.

На аэродроме нас уже ожидал Фалалеев, выехавший сюда раньше. Он доложил главкому, что воздушная обстановка благоприятная.

— Тогда даешь Воронеж! — пошутил маршал и зашагал к самолету. Видно было, что он в отличном настроении.

Вечерние сумерки словно ждали, когда наш самолет благополучно приземлится на воронежском аэродроме, чтобы сразу же опуститься на сырую, насквозь пропитавшуюся осенней влагой землю. По затемненным улицам Воронежа, где теперь размещался командный пункт Юго-Западного фронта, наши машины шли с погашенными фарами.

Вот и наш дом. Выглядит он вымершим — в окнах ни огонька: заботы нашего коменданта о светомаскировке не пропали даром. Но перешагнул порог — и сразу окунулся в бурлящую жизнь. Над огромными, как простыни, топографическими картами колдовали операторы; офицеры-направленцы готовили распоряжения для передачи по телеграфу; до хрипоты кричали в телефонные трубки их помощники, добывая из армий последние данные обстановки. Штаб работал в своем обычном фронтовом ритме.

Ночь прошла относительно спокойно, а утром началось…

В 9 часов из штаба Южного фронта сообщили: вражеские войска перешли в наступление. Как и ожидалось, бронированная армада генерала Клейста двинулась на 9-ю армию, прикрывавшую дальние подступы к Ростову с северо-запада. Нетрудно было догадаться, что Клейст спешил, чтобы мы не успели воспользоваться сведениями, добытыми у захваченного нашей разведкой немецкого штабного офицера.

Сообщение встревожило главкома и всех нас в штабе фронта. Ненасытное пламя разгоревшихся боев могло поглотить наши резервы, которые мы с таким трудом накапливали для намечавшейся операции. Теперь все зависело от 9-й армии: сумеет ли она устоять под вражеским натиском? А мы никак не могли выяснить, что происходит в ее полосе. Генерал Черевиченко тоже не мог связаться со штабом Харитонова. Лишь в полдень командующий фронтом донес, что атаки противника в полосах 12-й и 18-й армий успешно отбиты, но в 9-й армии создалось очень тяжелое положение. Свой главный удар Клейст обрушил на ее правофланговые дивизии в общем направлении на Лихую и Каменск. Пока там выявлены две танковые и одна моторизованная дивизии немцев, но авиация отмечает выдвижение из тыла новых колонн танков и автомашин с пехотой. (Позднее выяснилось, что главный удар наносили 14-я и 16-я танковые, 60-я моторизованная дивизии и дивизия СС «Викинг»).

Натиск оказался настолько мощным, что наши войска были вынуждены с боями отходить. Судя по донесению Черевиченко, правофланговая 136-я стрелковая дивизия 9-й армии отошла в расположение 18-й армии и закрепилась в районе Дьяково, где у нас был подготовлен мощный противотанковый район. Части 30-й стрелковой дивизии отходят на Болдыреве. Из этого следовало, что между этими двумя соединениями образовалась 30-километровая брешь. 150-я стрелковая дивизия, оборонявшаяся левее 30-й дивизии, отходила с боями на Новошахтинск, а 339-я стрелковая дивизия — на Шахты и Новочеркасск. Даже не зная подробностей, можно было понять, что положение 9-й армии становится угрожающим.