Так не бывает

…В ординаторской на диванчике напротив дежурного врача Рыкова сидел посетитель. Лейтенант Костромин, лет пятнадцать назад втянувший его в грязную историю. Рыков до сих пор опасался лейтенанта, живо помня, что тот сотворил с собственным лицом, чтобы стать другим человеком. Впрочем, именно Костромин вовремя вытащил Рыкова из военного госпиталя, где чтобы не сойти с ума Рыков подсел на транквилизаторы. По сути именно Костромин дал Рыкову возможность начать всё с нуля.

Яркие синие глаза лейтенанта смотрели холодно, но тревожно. И от этого взгляда становилось неловко доктору Рыкову, отчего тот постоянно теребил ручку или поправлял лацкан белого халата.

— Как она, Док? — спокойный хрипловатый голос разрезал напряжённую тишину.

— А ты как думаешь?

— Не дерзи, — синие глаза сверкнули гневом. Рыков поёжился и пробежал пальцами по клавиатуре — искал в базе клиники нужную медкарту, чтобы удалить. — У меня всё готово — дело за тобой.

Рыков оторвался от созерцания выбитой на мониторе абракадабры, не поняв, как такое могло выйти, и посмотрел на Костромина.

— Думаю, дня через два будет можно. А что там…

Рыков не договорил — Костромин и без того знал, о чём речь. Пару месяцев назад тот позвонил Рыкову и предложил сделку. Док увольняется из районной больницы и устраивается в психлечебницу. Далее он должен был выяснить всё об Ирме Тумановой (фото прикреплялось к указаниям) и каким образом её можно оттуда незаметно забрать. А взамен лейтенант пообещал Рыкову отстроить клинику. Небольшую, но свою, о чём тот мечтал всю жизнь. Он согласился, даже не представляя, во что снова влип.

— Всё будет, как я обещал, — отвечал Костромин. — Я всегда держу своё слово. Тебе ли не знать? Могу я её увидеть? — без перехода спросил он.

Рыков пожал плечами и коротко кивнул в сторону вешалки, где телепались белые халаты.

— Пойдём.

Из ординаторской мужчины вышли в просторный коридор, сияющий белизной и чистотой. Костромин натянул на себя халат и шапочку и мрачно улыбнулся.

— Вот вытащу отсюда Ирму и взорву на хрен эту богадельню, — бросил он в спину доктору.

— А чего раньше-то не взорвал, супермен? — с издёвкой поинтересовался Рыков, когда они вышли на служебную лестницу.

— Раньше я не знал, что она существует, — усмехнулся он. — Думал, ментам удалось прикрыть эту лавочку. Выходит, ошибался.

— Даже не представляешь, насколько, — согласился Рыков.

— Тебе что-то известно? — спросил лейтенант, когда они оказались в мрачном помещении с запахом гари, забивающем нос. Костромин поморщился и вдохнул очередную дозу лекарства. Дышать сразу стало легче.

— Это местный крематорий, — пояснил Рыков, проигнорировав вопрос. Он свернул налево от печей.

— Значит, гореть хорошо будет, — насмешливо заключил Костромин, следуя за доктором.

Он не останавливался, не оглядывался по сторонам и ничему не удивлялся. Когда-то давно он и сам присутствовал при сжигании в аналогичных печах неудачных результатов очередного эксперимента. Сам был на месте Рыкова. Эдаким тайным агентом в белом халате. Костромин усмехнулся. Тогда он едва не стал бесхозным трупом. Не рассчитал собственные силы. И если бы не сестра с другом, то он сейчас бы успешно разлагался где-нибудь в земле. Если конечно, было бы чему разлагаться. Зато благодаря собранной Костроминым информации им удалось спасти сотни жизней, засадить за решётку очень влиятельных людей, покровительствующих опытам по созданию сверхчеловека. А теперь выходило, что все тогдашние старания оказались напрасны, раз это адское место по-прежнему существует. Да, они стали осторожнее, изменили место дислокации, но неизменно проводят опыты над людьми. Знать бы, кто стоит за всем этим? Единственный, кто мог организовать подобное, скончался много лет назад где-то на просторах независимой Европы. По крайней мере, так считалось официально. А может всё-таки академику удалось выжить? Он всегда был чертовски хитрой сволочью. Или быть может, нарисовались новые лица? Костромин надеялся, что Рыкову удастся выяснить, кто именно стоит за всем этим дерьмом.

Преодолев ещё одну лестницу, мужчины вышли в диагностическое крыло, где, как правило, проходили освидетельствование подозреваемые или выздоравливающие. Здесь, в стеклянных комнатах, пропахших хлоркой и формалином, витал дух смерти. Костромин невольно поёжился.

«Нужно срочно вытягивать отсюда Ирму», — мелькнуло в его голове.

— Пока жива… — шёпотом добавил он, страшась собственных слов.

Доктор ничего не услышал, а остановился у массивной стеклянной двери без каких-либо отличительных надписей. Обычная дверь в очередной больничный блок.

Рыков вставил в замок электронный ключ; вспыхнула зелёная лампочка, и дверь открылась, впуская посетителей.

И они снова оказались в длинном коридоре, освещаемом бледно-голубыми лампами. Док вёл лейтенанта мимо отдельных боксов, где на грани жизни и смерти балансировали подопытные, по одну сторону и «комнат ожидания» по другую. Из этого блока было два пути — обратно в лаборатории или в крематорий. На свободу отсюда не возвращался никто. Ничего не изменилось за десять лет. Не изменилось и не забылось.