Так получается…

Как то они собрались в оперу. Театр находился в центре города, и из их района было удобней добираться до него на электричке. Они договорились встретиться на платформе остановки. До платформы нужно было пройти минут двадцать по тропинке через сосновый бор. Григорий шел не торопясь, вдыхая терпкий хвойный аромат и насвистывая разные мелодии. Метрах в ста впереди него шагала небольшая женщинка в очень знакомом светлом пальто, то исчезая, то появляясь за поворотами. Он ускорил свои шаги, намереваясь догнать ее. Вдруг позади нее появились три коротко стриженых парня, – тогда короткая стрижка не была модной, и стриженными могли быть призываемые в армию или освобожденные из «мест, не столь отдаленных». Григорий почувствовал неожиданную и непонятную тревогу. Парни стали быстро догонять ее и через минуту уволокли в лес. Григорий кинулся за ними и увидел Диану, поверженную на траву; парни наклонялись к ней с явно очевидными намерениями. Наглость и кощунство происходящего в два звериных прыжка решительно бросили Гришку на нападавших. Его появление разогнуло их и повернуло к нему навстречу, агрессивно готовя к непростой встрече. Выбрав одного из них с наиболее злобным взглядом и решив, что он-то и есть главный, Гришка нанес ему удар ногой в пах, другому – сильно и резко ударил кулаком прямо в нос. Такой удар дезориентирует, вызывает слезы и кровотечение, на время давая атакующему некоторое преимущество. Вспомнились и пригодились армейская выучка и отцовские уроки САМБО. Третий парень кинулся убегать. Гришка вывернул за спину руку тому, кто получил в нос и взял за шкирку первого, согнувшегося и стонущего от боли парня. Тот мгновенно вывернулся из пиджака и бросился наутек. Григорий попросил поднявшуюся и ошарашенную Диану посмотреть документы в пиджаке. Как он и заподозрил, в нем была справка об освобождении, выданная всего лишь неделю назад. Пойманный парень пытался ударить Гришку по ноге пяткой сапога и вырваться, но он был готов к этому известному приему и сильно загнул руку парня в основании кисти. Этот болевой прием сразу успокаивает самого непокорного и строптивого нарушителя. Вместо театра им с новой «компанией» пришлось идти в ближайшее отделение милиции. Они пошли назад, а навстречу уже валил народ на электричку. Их плененный стал блажить, что его побил этот здоровенный «бандюга», намекая на Григория, и все время пытался вырваться. Некоторые сердобольные прохожие пытались разобраться в ситуации. Решительный Гришкин вид и сбивчивые объяснения его спасенной спутницы пресекали такие попытки. Ему пришлось опять согнуть руку парня посильнее, чтобы тот успокоился. Спустя полчаса они добрались до милиции, дали объяснения и разошлись по домам. В течение недели задержали остальных парней, двое их них были рецидивисты. Суд был короткий, и бандюги оправились туда, откуда недавно вернулись. За отчаянность, спасение одной из сотрудниц института (не желающей огласки) и помощь в быстром раскрытии преступления на собрании коллектива института милицейское руководство наградило Григория грамотой и приемником «Геолог», кратко пересказав присутствовавшим процесс задержания. В ближайшее посещение их геологической бани с него потребовали более подробные объяснения. Узнав статью, по которой осудили этих парней, один из мужиков скабрезно пошутил:

– Что же ты не дал женщине получить удовольствие.

Гришка язвительно возразил:

– А если это была жена одного из вас?!!

Установилось неловкое молчание, шутник покраснел и удалился в коридор под предлогом покурить. Все знали, что это была сотрудница института, но имени ее не знали.

Интеллигентное окружение приняло их связь с Дианой, как это обычно бывает в любом людском сообществе: если вы в ваших отношениях не выходите за допустимые рамки, которые устанавливает и принимает это окружение – да будут они на радость вам и окружающим. В их профессиональном научном сообществе эта ситуация вызвала как отторжение, так и восхищение и, безусловно, давала повод для пересудов как в институтской, так и в университетской средах – иногда нейтральных, иногда завистливых, но в их случае – не осуждающих и, более того, не злобных. Преподаватель и студент (а чаще студентка) – извечный и привычный адюльтер.

* * *