Так просто... Книга 1

— Но… Но у тебя же будет час ночи?!

— И что? подумаешь, приду с работы и залипну на пару часиков. А хочешь, я буду писать тебе письма, каждый день. Ну, помимо наших разговоров? Самые настоящие бумажные письма.

— Правда? — большие синие глаза, полные слез, так доверчиво смотрели в самую мою душу.

— Правда. Вот завтра перед отлетом закуплюсь кипой конвертов. И первое письмо настрочу тебе в самолете.

— Хочу.

Она вздохнула, но, как мне показалось, ей стало немножко легче от этого моего обещания. Если бы она знала, как мне нелегко оставлять её тут, а самому уезжать. Можно было и настоять на своем. Сказать, чтоб бросала к чертям собачьим свою практику и летела со мной. Но… я же знаю, как ей нравилось все это. Должно быть, она будет хорошим врачом. Потом, когда-нибудь. Джейс с таким упоением каждую нашу встречу рассказывала мне о днях, проведенных в клинике. О каких-то операциях, диагнозах, современных методах лечения. Я ничего в этом не понимал, но слушал эту её научную фантастику и заражался её оптимизмом. Так разве мог я сейчас вырвать её с этой дороги к заветной мечте? Нет. Как бы тяжело мне не было самому.

Я прижал к себе эту малышку и, целуя соленые щеки, тихо успокаивал. И её, и себя.

— Все будет хорошо. Мы справимся, Джейс. Мы сможем. В конце концов, что значат какие-то три недели…

***

Три недели…

Три недели полной тоски, которая накатывает вечерами, как только ты переступаешь порог квартиры и оказываешься один.

Три недели наедине с самим собой, когда копаешься в своей душе, в своем подсознании, и понимаешь, что никакое время и расстояние не могут вытеснить маленькую синеглазую девчонку из твоего сердца. Понимания того, что нужна только она, всегда, рядом. Что дела нет до тех начинающих актрис и моделей с длинными ногами и загорелыми телами, что пытаются подсунуть тебе коллеги отца.

Три недели видео-звонков в одно и тоже время. Длинных разговор обо всем на свете. Клятв и обещаний. Шуток, подначек, подколов. Узнавания друг друга в этих беседах. И признания в любви.

Три недели бумажных писем. Я даже и не подозревал, что во мне вдруг откроется талант бумагомарателя! Но я каждый день, исправно, писал Джейсон письма. Маленькие рассказы о жизни Большого Яблока; о белых воротничках, что вечно спешат куда-то; о милых старушках, что кормят голубей в Центральном парке; о влюбленных парочках, что идут, тесно прижавшись друг к другу, никого не замечая вокруг.

Три недели, когда понимаешь, что время относительно. И первые полторы недели оно летело, приближая день моего возвращения, а потом будто замедлило свой бег. И стало ползти, как самая медленная улитка на свете. Мне казалось, что прошел час, а то и больше, в то время, как минутная стрелка едва-едва перешагнула с одной цифры на другую.

А еще мне почему-то казалось, что что-то случилось с Джейс. За эти последние семь дней. Её глаза. Они, как будто, утратили свой цвет. Можно было конечно списать на качество связи и яркость монитора, но из глубоких синих озер они превратились в туманные реки. Такая тоска сквозила в них. И боль. Мне хотелось верить, что все это из-за того, что и она не может без меня. Но я знал, что дело тут не только в этом. Есть что-то еще, что тревожит мою малышку. Я чувствовал это.

Она была рассеяна, подавлена. Смотрела куда-то в одну точку, мимо меня. Кусала губы и отводила взгляд. И на мои вопросы отнекивалась. Говорила, что просто соскучилась.

— Эй! — за несколько дней до отъезда я не выдержал. — Выкладывай, что случилось! Ты встретила кого-то другого?

— Что?! — впервые она встрепенулась и распахнула глаза. — Ты что?! Ты там совсем с ума сошел? Да?!

— Тогда, в чем дело? Ты со мной, но, как будто далеко. Все в порядке?

Она опустила голову, сделала глубокий вдох, а потом посмотрела на меня с такой печалью:

— Марк, ты же любишь меня, правда?

— Люблю, малышка, — я вздохнул в ответ и протянул ладонь к монитору компьютера. — И не просто люблю, я не могу без тебя, Джейс. И мне тут в голову лезут всякие дурацкие мысли. Знаешь, я даже начинаю верить в знаки, ну, в судьбу, что ли. — Я усмехнулся. — Вот свела меня жизнь с Дэвидом и ребятами? И я научился делать скейты. И один из них достался тебе. А ты? Почему ты приехала в парк именно в тот день?

В ответ она улыбнулась мне так, как будто познала все тайны Вселенной, вобрала всю накопленную веками мудрость поколений:

— Потому что это была среда. И я закончила раздавать флаеры гораздо раньше, чем рассчитывала. И я никогда прежде не бывала в том парке, но именно в тот день работала неподалеку. И долго решала, стоит ли забираться так далеко от дома? а потом нашла на асфальте монетку, она лежала орлом вверх. И это все решило.

— Значит, мне стоит благодарить какого-то растяпу, у которого была дырка в кармане?

— Не знаю, — она впервые за долгое время повеселела, — Можно начать и с него. И с его рассеянности. Никогда не думала, что из-за одной монеты все звезды могут сойтись в одной точке. Это был четвертак.

— Надеюсь, ты сохранила его? — мне хотелось хоть немного её развеселить.