Так шли мы к победе

Я знал Георгия Константиновича давно. Человеком он был вдумчивым, решительным и властным. В годы войны Г. К. Жуков прославился своим умением организовывать операции крупного масштаба. Нам сейчас очень нужны были ого советы. И мы их получили. Самый главный: атаку пехоты и танков начинать не после артиллерийской подготовки, как обычно, а в ходе ее — это помешает противнику подготовиться к отражению удара.

Мысль эта всем поправилась. Артиллеристы во главе с Н. П. Вороновым тотчас же внесли поправки в план артиллерийского наступления и согласовали их с пехотными командирами.

Прощаясь, Г. К. Жуков предупредил: наступление гитлеровцев ожидается в ближайшие дни, их удары нацелены на участки Центрального и Воронежского фронтов, но мы должны быть готовы к любым неожиданностям.

Мы не знали, что делать с огромным количеством боеприпасов, завезенных на плацдарм. Наступление наше откладывается, а враг намерен нанести удар. Что, если он прорвется на плацдарм? Долго мы не перевозили боеприпасы обратно на северный берег реки, в конце концов занялись было этим, но тут пришло распоряжение усилить готовность войск к наступлению.

Днем 2 июля мне позвонил начальник штаба фронта генерал-лейтенант А. П. Покровский.

— Имеются данные, что немцы начнут не раньше третьего и не позже шестого июля, — сказал он. — Генеральный штаб требует усилить разведку и наблюдение за противником.

Все начало июля на соседних участках фронта было крайне тревожным. От перебежчиков стало известно, что наступление немецких войск назначено на утро 5 июля. На изготовившихся к атаке гитлеровцев были обрушены мощные артиллерийские удары. Значительные потери снизили наступательный порыв вражеских войск.

Начались ожесточенные бои. Случалось, что в них участвовало одновременно до полутора тысяч танков с каждой стороны. Не считаясь с потерями, противник бросал в атаки все новые и новые силы. Ему удалось углубиться в боевые порядки советских войск на северном фасе Курской дуги, под Понырями и Ольховаткой, на 10–12 километров, а на юге, в районе Кочетовки и Прохоровки, — на 30–35 километров.

А мы заканчивали последнее приготовления. И хотя бои шли невероятно тяжелые, командование не взяло из нашей ударной группировки ни одной дивизии. Уже одно это свидетельствовало о том, что Ставка уверена в стойкости сражающихся войск.

Наконец пришел долгожданный приказ. Начало общего наступления было назначено на 12 июля. Задачи нашей армии оставались прежними. Спешно начали подтягивать войска. За три ночи предстояло вывести в первую линию шесть стрелковых дивизий, четыре танковые бригады, два танковых полка и всю массу артиллерии. Для каждой стрелковой дивизии было подготовлено по два маршрута, для танковых бригад и полков — по одному. Выполнение графика вывода войск обеспечивали четко организованная служба регулирования на маршрутах и система комендантских постов, развернутых в исходных районах.

9 и 10 июля командиры батальонов, рот и поддерживающих подразделений в последний раз произвели рекогносцировку местности, чтобы окончательно уточнить все вопросы, связанные с организацией атаки.

Почти два месяца войска армии, находясь в сфере наблюдения авиационной разведки и в пределах видимости многочисленных наземных наблюдательных постов, которые враг расположил на выгодных высотах, готовились к наступлению. Надо сказать, что, к чести воинов, и прежде всего командиров и политработников, ничто не выдало гитлеровцам наших намерений. Как выяснилось, они даже не подозревали, что в этом районе готовится удар по их обороне.

Сработала всесторонне продуманная система маскировки. Войска передвигались только ночью. Танки, машины и тягачи шли с погашенными фарами; шум двигателей заглушался огневыми налетами по вражескому переднему краю и рокотом наших самолетов, круживших над немецкими окопами.

О том, что мы сумели скрытно подготовить наступление, свидетельствуют западногерманские исследователи Курской битвы, и среди них такие компетентные люди, как бывший командующий 2-й немецкой армией генерал-полковник Хейнрици и военный историк Гаук. В своей работе они пишут; «После первых четырех дней битвы[57] на соседних участках фронта на Орловской дуге и под Харьковом не было никаких признаков подготовки русского наступления… Планы противника о действиях на этих участках все еще не были ясны…».[58]

Это значит, что даже за три-четыре дня до нашего наступления у противника не было абсолютно никаких сведений о том, что мы готовимся прорвать его фронт.

Далее Хейнрици и Гаук утверждают, что гитлеровское командование было настолько уверено в пассивности советских войск на Орловской дуге, что сняло оттуда свои резервы. «9 июля Гитлер удовлетворил многократные ходатайства командования группы армий «Юг» и разрешил ему использовать резервы. Группа армий «Центр» тоже решила использовать два соединения из своих резервов — 10-ю моторизованную и 36-ю пехотную дивизии, находившиеся в это время в районе Орла».[59]