Так шли мы к победе

На правом фланге участка прорыва противник все же не смог устоять. И тогда командир 22-го гвардейского стрелкового корпуса неизменно спокойный Архип Иванович Ручкин, видя, что вражеская оборона серьезно нарушена, смело ввел в бой свежие батальоны из состава главных сил. Это и решило успех. Фашисты начали в беспорядке отходить. Преследуя их, батальоны вклинились в расположение противника на глубину от 4 до 7 километров. Первая полоса вражеской обороны в ряде мест оказалась прорванной.

На участках 23-го гвардейского и 1-го стрелкового корпусов генералов А. Н. Ермакова и Н. А. Васильева бой к концу дня затих на первой позиции.

Стало темнеть. Враг не ослаблял сопротивления. Не только огнем, но и контратаками он стремился оттеснить наши подразделения. Было понятно, что такой активностью противник может замаскировать отвод своих основных сил на подготовленные позиции в глубине обороны. Чтобы не допустить этого, мы двинули вперед подготовленные для ночного боя подразделения, которые до утра держали врага, что называется, за горло. А в это время его боевые порядки подвергались непрерывным ударам наших ночных бомбардировщиков По-2.

К утру 23 июня начальник разведки полковник А. А. Хлебов доложил мне, что на отдельных участках прорыва фашистские солдаты стали покидать занимаемые позиции. Перед нами встала дилемма: начинать запланированную артиллерийскую подготовку или, воспользовавшись растерянностью противника, немедленно ударить всеми силами, поддержав их массированным огнем артиллерии и авиацией.

В 4 часа утра, оценив обстановку, мы решили проводить артиллерийскую подготовку только на тех участках, где оборона гитлеровцев не была нарушена, а там, где войска вторглись в расположение врага, не теряя времени, начать атаку при поддержке огня артиллерии и ударов штурмовой авиации с воздуха.

В 6 часов утра генерал И. М. Чистяков доложил, что его 22-й и 23-й гвардейские стрелковые корпуса, поддержанные огнем артиллерии и ударами штурмовой авиации, пошли в атаку.

Часом позднее позвонил генерал А. П. Белобородов. — Васильев и Люхтиков после мощной авиационной и артиллерийской подготовки начали атаку и успешно продвигаются вперед, — доложил командарм.

Судя по донесениям, исход боя на этом участке решался в районе станции Сиротино, которая являлась стержнем всей обороны. О том, что там идет ожесточенная схватка, я понял по сообщениям генерала Чистякова. Иван Михайлович докладывал очень кратко и односложно:

— Части Ермакова атакуют, товарищ командующий!

По опыту я знал: это означает, что войскам не удается пока ворваться в Сиротино.

Наконец голос Чистякова зазвучал веселее, а его доклады становились пространнее и конкретнее. Вскоре он радостно сообщил:

— Баксов доложил, что майор Шляпин[96] со своим полком ворвался в Сиротино. Первую брешь проделал батальон старшего лейтенанта Зайцева, вышедший к станции. Лед тронулся, товарищ командующий!

Через три часа генерал Чистяков доложил, что главный узел сопротивления противника в центре участка прорыва — Сиротино — под ударами частей 23-го гвардейского стрелкового корпуса и при поддержке правофланговых дивизий 43-й армии пал. Он скааал, что и у Ручкина дела идут успешно. 51-я дивизия, задержанная упорными контратаками в районе деревни Ровное, теперь сломила сопротивление врага и устремилась на юго-запад.

— Ну, все, кажется, идет по плану! — радостно произнес генерал В. В. Курасов.

Однако успокаиваться не приходилось. С подходом наступавших войск к железной и шоссейной дорогам, связывающим Полоцк и Витебск, упорство гитлеровцев возросло. Продвижение наших частей замедлилось. Каждая деревушка, каждая высота, каждая пядь земли доставались в ожесточенных боях.

Начальник разведки доложил о выдвижении к участку прорыва значительных сил, примерно до пехотной дивизии, из района Полоцка. Нетрудно было догадаться, что враг перебрасывает резервы, чтобы удержать за собой второй оборонительный рубеж. Этого нельзя было допустить.

Я приказал командующим воздушной армией и артиллерией фронта максимально усилить удары по противнику, закрепившемуся на второй (тыловой) оборонительной полосе, и одновременно распорядился выдвинуть для ввода в прорыв 1-й танковый корпус генерал-лейтенанта В. В. Буткова.

Бойцы и командиры наступавших частей были широко оповещены о большом значении для хода всей операции быстрого прорыва второй оборонительной полосы. По подразделениям мгновенно распространились листки-молнии. В них говорилось, что фашисты пытаются удержать, железную и шоссейную дороти Витебск — Полоцк, чтобы увезти свою живую силу и технику. Надо не дать им уйти, надо перерезать врагу пути отхода. Эти обращения сыграли большую мобилизующую роль. Воины действовали стремительно, смело.

Наиболее ожесточенный бой разгорелся за крупный опорный пункт противника Шумиливо. Здесь, как и при овладении Сиротином, фашисты были буквально ошеломлены метким и точным шквальным огнем реактивной артиллерии полков генерала Ю. П. Бажанова.[97]