Так скучают в Утопии

Капитан выпил. Напиток имел свежий и изысканный аромат, не похожий ни на какой другой из тех, что были ему знакомы. «Похоже, он с большим содержанием алкоголя», — подумал Рон, так как тут же ощутил, как, поднявшись из желудка, по всему телу разлилось тепло. Да, эта содра была божественна! Лучше, чем самый старый вйски Каледона, лучше, чем самые изысканные вина Франчии. До чего ж приятное приключение — очутиться на планете-матери, узнать, что, вероятно (да нет, несомненно!), эту абсурдную войну вскоре можно будет остановить! Эти земляне оказались чудесными людьми. И, в сущности, они правы. Зачем мотаться из одного конца Космоса в другой? По возвращении на Федеру, как только миссия будет выполнена, он удалится в свой фамильный особняк в долине Клер, найдет себе спутницу жизни и заживет наконец счастливо, предаваясь воспоминаниям. Да, жена — это именно то, что ему нужно. А пока же, если Брак не приврал, ему будет нетрудно...

Рон обвел толпу взглядом: со всех сторон его окружали улыбающиеся лица. Он ощутил легкий укол совести: Эйнар и его двадцать парней, сидевшие взаперти на крейсере, несли тщетную и глупую вахту! Надо бы вызвать их сюда. Пусть тоже насладятся этой чудесной содрой! Он вытащил из кармана передатчик.

— Эйнар? Это Рон! Все идет лучше некуда, просто великолепно. Можешь присоединиться к нам со своими людьми. Сейчас пришлем за тобой проводника, я этим займусь. Что? «Отважному» ничто не грозит! Да, закрой люки, если уж тебе так этого хочется, и приходи. Мы тебя ждем!

Утопия! Именно в ней он, Рон Вариг, капитан пиратского звездолета, сейчас и находился! Вот и осуществилась многовековая мечта! Гармония, мир, спокойствие душ и тел! Край вечного счастья, воплощенных идеалов! Навстречу ему, приобнимая каждой рукой по девушке, шел Стан Дюпар. Славный старина Стан! Наконец-то он понял, что дисциплина, возможно, и составляет силу боевого флота, но уж точно не счастье. Блондель, Абу, Дюрю — они все были здесь, радостные и веселые! Брак и его товарищи уже исчезли, вероятно, отправившись в укромный уголок парка или в какой-нибудь дом. Из офицеров поблизости был один лишь Борнэ. Ну и дела! А я-то полагал его еще большим пуританином, чем я сам! Ункумба, прислонившись спиной к дереву, оживленно беседовал с какой-то милашкой. Меланцы — братья, все скоро уладится. А! Вот и Гуннарсон с его парнями, им уже подают содру. Рон уже было направился к товарищам, когда его перехватили две юные красотки. В сущности, действительно ли они юные? Впрочем, какая разница? Они свежи, привлекательны.

— У нас не пристало быть одному, — сказала ему та, что была пониже ростом. — Кого из нас вы выберите?

Он рассмеялся.

— Мне следует сделать выбор? Это не так уж и просто! А нельзя оставить обеих сразу?

— Конечно можно! Все зависит только от вас! — ответила девушка, улыбнувшись.

— Тогда пойдемте! И да здравствует Земля!

VIII

Он лениво проснулся: одна рука обнимала женское тело, другая теплая фигура, свернувшись калачиком, прижималась к его спине. Ах да Вана и Сора! Ну и ночка это была! А какие еще могут быть! Акеро говорил, что для сбора документов потребуется какое-то время. Пока же тут, в Утопии, живется очень даже неплохо.

— Давайте, девушки, подъем, пора вставать!

Ответом ему была пара зевков. Сора присела на кровати, широко потянулась.

— Спешить некуда: сегодня никто не работает! Праздник продлится трое суток.

— Я приготовлю завтрак, — сказала Вана. — Поможешь мне?

Они куда-то унеслись, голые, и вскоре аппетитный запах побудил встать и его тоже. Завтрак состоял из горячего и ароматного черного напитка под названием кауа, теплых румяных хлебцев и восхитительных конфитюров. Он перекусил, сидя напротив девушек. Улыбка Соры напомнила ему Мойю, и впервые в жизни он смог подумать о ней без сожаления. Теперь это были далекие воспоминания, стершиеся, словно полузабытая история.

— А что ты, Сора, делаешь, когда ты не в моей постели? И ты, Вана? И сколько вам лет, кстати?

— Я обучаю детей, — сказала первая. — Сколько мне лет? Да какая разница! Но если уж тебе так хочется это знать — двадцать семь!

— Я управляю синтезатором пищи, — сказала вторая. — Мне двадцать девять.

— И много время у вас занимает работа?

— Три часа в день.

— А у меня — два.

— А остальные часы?

— Я рисую, ваяю, читаю. А еще — развлекаюсь.

— А я читаю, танцую и тоже люблю развлекаться.

— Что ты преподаешь детям, Сора?

— Историю нашего народа. Другие преподают им азы научных знаний — то, что нужно для работы за станками или другими подобными механизмами. Помимо это, у нас есть важнейшие курсы — социальной адаптации. На них мы боремся с индивидуалистическими стремлениями!

— Вашим преподавателям пришлось бы сильно попотеть, если бы я был их учеником в свои десять лет, — проговорил Рон с улыбкой. — Но я понимаю, что подобное обучение необходимо. А какие-нибудь научные работники, если не считать практиков, у вас есть?

Они переглянулись с удивленным видом. Затем по лицу Соры пробежала легкая тень.

— Есть. Но мы с ними не часто пересекаемся. Они не слишком приятные в общении люди.